Беседы о литературе: Запад

Спасибо. Я понимаю Вашу мысль, но я бы всё-таки не пошел сегодня этим путем. Конечно же, в жизни очень многих художников – не только в жизни Данте или Александра Сергеевича Пушкина – огромную роль играет и огромное место занимает любовь: личные отношения с девушкой, с невестой, с женой. Или как у Данте с Беатриче, которую он встретил девяти лет. Это совершенно ясно. Но у Данте Беатриче занимает какое-то совершенно особое место. Он неоднократно говорит о том, что он погибал и уже почти погиб, что грех его уже засосал, как ледяная трясина в глубинах Ада. Но Беатриче решила спасти его и спасла.

Поэтому Беатриче, с момента смерти которой к тому времени, как Данте начинает «Божественную комедию», прошло уже десять лет, занимает в творчестве Данте совершенно особое, уникальное место. Быть может, второго такого случая в истории мировой литературы нет вообще.

Почему при Вашем уровне знаний о Данте Вы не хотите рассмотреть образ Беатриче как прототип Прекрасной Дамы? Вспомнить Владимира Соловьёва, католиков, к которым и Вы, православный священник, неравнодушны? И поэтому поговорить о разнице между православным исповеданием Девы Марии и экстатической формой ее восприятия у католиков?

Спасибо Вам. Но что касается Беатриче, то она не Матерь Божья, она не Богородица. И Данте постоянно подчеркивает эту разницу. Более того, образ Марии, Пречистой Девы, Матери Божьей занимает совершенно особое место у Данте в «Божественной комедии», и мы об этом с вами говорили и даже читали в переводе Лозинского ту замечательную молитву, которая приводится в «Божественной комедии» и с которой Данте обращается к Матери Божьей.

Что же касается Беатриче как Прекрасной Дамы, то тут и говорить не о чем. Совершенно естественно, что Беатриче – это Прекрасная Дама поэзии Данте. Как у каждого поэта того времени, так и у Данте была та Дама, которую он воспевал. Об этом он очень подробно рассказывает в «Новой жизни». Что же касается Прекрасной Дамы, скажем, в стихах Блока, на которые Вы, вероятно, делали намек, то всё-таки напоминаю Вам, что Блок был православным человеком.

Наконец, Владимир Сергеевич Соловьёв, когда говорил о Вечной Женственности, да, он, вероятно, в чем-то шел вслед за Данте. И один из его учеников и последователей, отец Сергий Булгаков, кстати говоря, протоиерей – не католик, а православный, временами очень резко высказывавшийся в адрес католического богословия, – вот отец Сергий Булгаков как раз видит в Данте именно софийный образ. Для него «Божественная комедия» тем и дорога, что в своей поэме Данте уже говорит о том, чтó потом назовет словом «софийная» отец Сергий.

Сегодняшняя передача близка к практике обычного христианина: и обратная связь между живыми и умершими, как между Данте и Беатриче, и то, что самый страшный грех – ненависть к ближнему. Это новозаветное нам напоминание. Спасибо, что Вы помогли это увидеть в Данте.

Вы абсолютно правы. И мне кажется, если в «Чистилище» речь идет о молитве живых за усопших, то здесь, в первой кантике, основная тема – это молитва усопших праведников о живых грешниках, та молитва, которая помогает живым грешникам преодолеть свой грех, свою греховность еще при жизни. И, конечно же, Вы правы, что Дантова концепция греха основана не на схоластической науке Средневековья, а именно на новозаветном тексте – на непосредственном обращении поэта к Новому Завету, о котором его старый биограф говорит, что Данте еще в детстве его полюбил.

Как Вы оцениваете оперу Рахманинова «Франческа да Римини» и одноименную симфоническую поэму Чайковского?