Бесконечный спуск

Блуждая по холмам кладбища ржавых баков, Комаров на этот раз долго не мог определиться, с кем заговорить. Ответ пришел к нему сам. Один из дружков верзилы, паренек с большущим ртом, узнал его и окликнул:

— Эй, Залепушник! У тебя же такая кликуха была?

Комаров был удивлен, он не помнил этого типа, но среди отверженных было заведено клички запоминать, и все были начеку. У ротастого дружка верзилы была еще более веселая кличка: Клистир.

У верзилы кличка была более благородная — Великан. Когда тот появился, они с Комаровым уединились в укромном тупичке лабиринта, откуда притом был хороший обзор. Там Комаров подробно рассказал верзиле про зеркало. Рассказ произвел на того сильное впечатление. Но на слова он был скуп на этот раз.

— Я знал, что ты, Залепушник, не прост и что от тебя будет прок… но такого, ей-богу, не ожидал…

Легенда о Нефалиме

— Нефалим — так они его прозвали, и он не всегда был прокаженным… Никто точно не знает, кто он, откуда он пришел… Некоторые верят, что это праведник, что его устами говорят посланники Вотчима…

Так рассказывал верзила по прозвищу Великан о прокаженном старце. Перед этим Великан взял несколько дней на изучение инструкций, после чего они встретились еще раз. Но Комаров настоял, чтобы это была встреча вдвоем, и не в зоне отчуждения, а в пустынном отсеке.

— Но как он стал прокаженным, известно? — спросил Комаров.

— Он взял на себя проказу. Поменялся с тем, кто был проклят. Перевел на себя его проклятие… А вместе с проклятием взял и его имя «Нефалим». Его же настоящее имя здесь никому не ведомо.

На вопрос, нельзя ли повидаться с прокаженным, Великан ответил:

— Он неизвестно откуда приходит и неизвестно куда уходит. Никто не может выследить его… А теперь уже давно никто его не видел, пропал куда-то…

— А что сталось с тем, исцелившимся?

— Исцелившийся перешел к волкам и осатанел… Освободился от проказы, но получил взамен падучую… Говорят, он теперь там очень большой туз в их шакальем ордене, даром что припадочный… Но Нефалима никто не трогал… До самого последнего времени… А вот теперь он пропал…

Комаров обещал верзиле привести его к зеркалу позднее. По убеждению Комарова, одним зеркалом могла пользоваться только одна душа, и он, выходит, назначал Великана своим наследником по отсеку 133-43.

— Знаешь, Залепуха, — ответил Великан, — мы ведь тут не совсем себе хозяева… Среди отверженных есть свой культ. Есть у нас и свой знахарь, что готовит специальное синтетическое зелье… Так вот, под действием этого зелья любой, даже и я, может проболтаться…

— Ты это про порошок?.. Как зовут вашего знахаря, кажется, черный Дуранд? — спросил Комаров.

Тут впервые он увидел на лице Великана нечто вроде испуга:

— Кто тебе рассказал?

— Никто, — ответил Комаров, — это зеркало. Оно позволяет перенестись в любое место и увидеть, что там происходит.

Великан был поражен. Лучшего доказательства действенности зеркала трудно было представить.

Дуранд, как рассказал верзила Комарову, мутит свой порошок на основе опилок пластика. Даже мизерной доли этой дури достаточно, чтобы отправить душу в предельный транс. А если переборщить — то принявший зелье станет инвалидом, вроде оледеневших душ.

— И зачем же ты, Великан, занимаешься такой дрянью? — спросил Комаров.

— А потому, что тебя раньше не нашел… Никто ведь не предложил мне работу с чудесным зеркалом… А ты думаешь, легко так бесконечно сопротивляться Ликополису? Душа требует разрядки… А Дуранд дает иллюзию, что мы встали на путь… Хотя, по правде говоря, я и до сих пор верю, что кое-что, что открывается нам в этих трансах, не иллюзия…

— Расскажи подробнее, как действует это зелье…

— Похоже на опьянение поначалу. Кружится голова, тянет мышцы, перед глазами мелькают пестрые картины невероятной сложности и красоты. Но это все цветочки… Потом начинаются ягодки… Многие из нас получают озарения и могут перенестись в любой край Вселенной. Наиболее успешные ученики Дуранда погружались в глубинные пучины праистории, видели себя мельчайшими инфузориями, разлапистыми папортниками, древними ящерами, насекомыми, змеями, опускались еще ниже, к самым истокам эволюции. Но даже им Дуранд говорил, что они еще далеки от совершенства — что достигнет вершины исцеления тот, кто в видении своем погрузится обратно в матку доисторической Тьмы, в Материю Приму. Ту, что существовала всегда, и даже до того, как скверный бог поврежденного космоса прикоснулся к ней своими нечистыми руками и извлек из нее на свет тварей — для их страдания и прозябания, лицемерно называемого им «жизнью». Некоторые встречают Мать-Тьму, но, как учит Дуранд, крайне редки счастливцы, которым удается слиться с нею. Такие уже не возвращаются из транса…

— Странно, что Дуранд сам еще не слился с нею, — сыронизировал Комаров. — Но что поразило тебя в твоих трансах более всего?