Без зла

На покрытой патиной лёгкой уголовщины судьбе Кипренского сломались все, но апофеозом и моим звёздным часом стал, конечно же, Карл наш, Брюллов. Нервически потряхивая клетчатыми тапками, теребя платье в области души, срывающимся голо-сом я добивала своих несчастных слушателей историей о несчастном золотушном мальчике, которого строгий и непреклонный папаша, невзирая на болезнь, заставлял рисовать по двести одинаковых лошадок в день. На моменте, где сердитый отец даёт больному мальчику оплеуху и у ребенка лопается барабанная перепонка, все, не сговариваясь, решили выпить, деликатно попросив у меня разрешения. Я ж не зверь, все знают, конечно же, я разрешила. Я бы тоже в тот момент выпила, но...

После спонтанного перерыва все слушатели в знак уважения к лектору надели штаны. Проняло. Контрольными выстрелами после тоста «за искусство» прозвучали истории любви Карла с Юлией Самойловой и душераздирающая эпопея его женитьбы на 18-летней, но уже порядком испорченной дочке рижского бургомистра. Рим пал. Начресельные банные полотенца взметнулись в воздух.

Таких бурных оваций не слышали ни Ла Скала, ни Леонид Ильич на партсъезде, ручаюсь. Они были настолько бурными и продолжительными, что самый торжественный господин, проспавший у моих ног на икеевской груше все шесть часов и исправно храпевший «Болеро», встрепенулся и присоединился ко всеобщему ликованию. Я была горда собой. И выглядела в тот момент ровно так, как Екатерина Великая на портрете работы Левицкого. Уставшая, понимающая всю тяжесть государственного и просветительского бремени, лежащую на её плечах. Мать народов. Длань для лобызания покоилась на компьютерной мышке, к поклонению и признанию я была готова, как никогда.

А потом мы, с протрезвевшими панами и фавнами, за огромным столом в стиле короля Артура болтали ещё два часа. Ели вкуснейшую картошку, хрустели малосольными огурцами и говорили о роли простых человеческих страстей в высоком искусстве. Сошлись на том, что всё, как у людей. Вот только таких портретов больше не пишут, да и полотен, равных брюлловской Помпее, больше нет, а так, да, всё как у людей.

Носки!

Я очень хорошо умею выбирать время и место для отпуска, если что — советуйтесь, не стесняйтесь, помогу, чем смогу, со всем своим усердием. В 2014 году от Рождества Христова, по привычке и зову сердечному, рванула я в богоспасаемый и любимый мной Израиль. Аккурат во время военных действий. Операция «Нерушимая скала» (такое я не могла пропустить, естественно). И, конечно же, с ребёночком. А куда ему деваться от своей бешеной матери? Помоги ему и в дальнейшем, Господи, конечно. Спаси и убереги от всех обстоятельств.

Первая «Цева адом» (сирена) застала нас как раз в зале прилёта (и, слава Богу, скажу я вам). Нас почти не досматривали и через пять минут, после того как «Железный купол» в пыль разметал ракету, летящую в нашу сторону, мы уже сидели в такси. Когда сирены завыли во второй раз, в честь нашего прибытия на Святую землю, бутылка вкусной московской водочки была уже ополовинена, и было совсем нестрашно. Друзья рассказали принцип работы «Железного купола», и море было уже не по колено, а где-то в районе голеностопа. Ребёнок пил «Спрайт», но и он не ведал чувства страха. Хороший напиток, героический.

Что такое отдых с дитятей, знают все приличные родители. Никаких тебе спокойных возлежаний у моря с пиной и коладой. Никаких танцев до утра и всего прочего разгуляя. Только аквапарки, игровые площадки и Сафари-парк. Только хардкор. Люблю так отдыхать, да... Но куда деваться. Родила — терпи. Развлекай. Ешь-пей в Макдаке и ни в чём себе не отказывай.

На второй день пребывания вопрос развлечений встал ребром. Куда? Ну куда я после «Столичной» и пережитого страха гожусь? В торговый центр «Азриэли», конечно, куда ж ещё. Там наверху, на одной из башен, небольшой аквапарк. Ребёнок рвался туда целый год, там ждёт его девочка по имени Хелен. А я ж не ехидна какая, вы ж понимаете. Я — Мать! Я за счастье детей. Встала и пошла. Упала — встала, и опять пошла. Несла свою голову, как ту беду по-весеннему по льду. Но дошли, да... Доехали. Домчались. Взлетели птицей на самый верх — и вот они горочки-бассейны. Счастье. Кока-кольный рай. Хелен в купальничке со стразами. Объятия, визги, брызги.

А что делать многострадальной матери? Попросила бабушку Хелен присмотреть за визжащей на трёх языках парочкой и поплелась на поиски кофейни. А та-а-ам... Не подумайте дурного. Это же торговый центр. Сэйлы! Платюшки, туфельки, заколочки-шарфики, духи! Какой там уже кофе. Засосало мещанское счастье.