Читаем Дом между небом и землёй полностью

— Так если же вдруг что-то будет надо — Вы знайте, что всегда сможете найти себе место в моём доме!.. Пожалуйста приходите, если вдруг будете нуждаться… У меня здесь всем хватит места — и Вам, и животным, и лесу и… Хоть всем, всем людям на планете!.. Так что приходите!

— Да… я пока надеюсь, всё-таки, постараться сохранить свою работу…

— Тем более что здесь у меня никак не запрещено ни что художественное!.. Я, напротив, очень даже и поощряю!.. Это же ужас! Ну как так можно?.. Что же они там у вас берут на себя? Ведь это же совершенно не в их власти — такие вещи! Чувства в людях создали не они. Да и художественное восприятие. Однажды они захотят запретить грому греметь. Но гром был, есть и будет во все дни, пока земля носит нас, и пока Бог сам, создавший его, не отменит этих раскатов. Ведь так же и с чувствами…Как страшно всё там в Вашем мире!..

— Простите, а… я, конечно, согласен… наверное… но я вот что… Вы так всегда говорите о "нашем мире", как будто бы Вы… ну, не из него?..

— Ну, почти именно так. Я не хочу иметь ничего общего с тем миром, где запрещают душу! Разве что только если помочь остальным так же ничего общего с ним не иметь. Если в мире станут запрещать людей, так и как же оги тогда захотят жить там, где их запрещают?.. А души — это и есть люди. Ведь если душа без твоего нынешнего тела однажды всё же продолжит существовать, то вот тело без души — уж никак! Вот так и получается — что люди это души!

— Но всё-таки… Вы просто так говорите о нём, об это мире… "нашем" — так, как будто бы он от Вас очень уж далеко.

— Ну да. В каком-то смысле это так.

— Но Вы ведь живёте совсем недалеко от города? Я, лично, добрался до Вас всего где-то за пол часа.

— Ну да. Для Вас, значит, я оказалась немного ближе, чем для других. Так бывает. Есть те, кто и вообще не подозревают о существовании моего жилища, хотя находятся и очень рядом. А вот Вы, хотя и из далека всё-таки, но умудрились дойти. Вопрос только в том, чтобы начать идти. И если начнешь идти куда-то, как, вот Вы к моему домику — так обязательно однажды и дойдешь. Проблема в том, что в путь в гости не многие обычно собираютя. Да это и понятно — ведь в мире столько домов, что все и за целую жизнь не обойдешь!.. И все считают нужным знакомиться только с соседями. И как бы они, часто, друг к другу, даже очень плохо и не относились бы, так вот соседи всё продолжают и продолжают ходить друг к другу в гости. Как будто бы не знают, что за границей их маленького двора или района есть ещё какие-то дома. Ну, это в чём-то т правильно. Зачем знакомиться с кем-то ещё, и начинать новые отношения между человеком и человеком, когда старые ещё нужно бы наладить?.. Но только, вот что я Вам скажу — если уж кто-то хочет, один, в одиночку, наладить всё в таких отношениях, а другой — ну ни в какую, то… То часто уж бывает так, что тот, кто хотел бы, теряет и совсем веру в то, что нормальные отношения и вообще могут быть. И это… Возможно что и мне стоило бы отправиться куда-то ещё, куда-то подальше и поискать побольше… Но, нет. Я уж и так очень много искала. Да и искать — это нужно ещё только тому, кто не нашёл главного дома — своего. Ведь мы ходим по гостям и желаем до смерти хоть какого-то светского общества только до тех пор, пока не найдём, наконец, семью, и не устроим тот дом, что и покидать-то не захочется!.. А я вот, например, нашла… И у меня есть прекрасная семья — это я и мой Отец. И поэтому мне хорошо… Мне не за чем больше искать и хотеть попасть к кому-нибудь в гости. Пусть лучше теперь в мой дом приходят на время погостить те, кто ещё ищет свой. Вот Вы ищите?..

— Я… Я не знаю. Наверное… Может быть. Хотя я и никогда об этом не думал, знаете… Ведь у меня есть, пока что, квартира… И ничего-так… Удобная, с санузлом. Как говорится — грех жаловаться!..

Перейти на страницу:

Похожие книги

Царь-девица
Царь-девица

Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В данной книге представлен роман «Царь-девица», посвященный трагическим событиям, происходившим в Москве в период восшествия на престол Петра I: смуты, стрелецкие бунты, борьба за власть между членами царской семьи и их родственниками. Конец XVII века вновь потряс Россию: совершился раскол. Страшная борьба развернулась между приверженцами Никона и Аввакума. В центре повествования — царевна Софья, сестра Петра Великого, которая сыграла видную роль в борьбе за русский престол в конце XVII века.О многих интересных фактах из жизни царевны увлекательно повествует роман «Царь-девица».

Всеволод Сергеевич Соловьев , Марина Ивановна Цветаева , Марина Цветаева

Приключения / Сказки народов мира / Поэзия / Проза / Историческая проза
На пути
На пути

«Католичество остается осью западной истории… — писал Н. Бердяев. — Оно вынесло все испытания: и Возрождение, и Реформацию, и все еретические и сектантские движения, и все революции… Даже неверующие должны признать, что в этой исключительной силе католичества скрывается какая-то тайна, рационально необъяснимая». Приблизиться к этой тайне попытался французский писатель Ж. К. Гюисманс (1848–1907) во второй части своей знаменитой трилогии — романе «На пути» (1895). Книга, ставшая своеобразной эстетической апологией католицизма, относится к «религиозному» периоду в творчестве автора и является до известной степени произведением автобиографическим — впрочем, как и первая ее часть (роман «Без дна» — Энигма, 2006). В романе нашли отражение духовные искания писателя, разочаровавшегося в профанном оккультизме конца XIX в. и мучительно пытающегося обрести себя на стезе канонического католицизма. Однако и на этом, казалось бы, бесконечно далеком от прежнего, «сатанинского», пути воцерковления отчаявшийся герой убеждается, сколь глубока пропасть, разделяющая аскетическое, устремленное к небесам средневековое христианство и приспособившуюся к мирскому позитивизму и рационализму современную Римско-католическую Церковь с ее меркантильным, предавшим апостольские заветы клиром.Художественная ткань романа весьма сложна: тут и экскурсы в историю монашеских орденов с их уставами и сложными иерархическими отношениями, и многочисленные скрытые и явные цитаты из трудов Отцов Церкви и средневековых хронистов, и размышления о католической литургике и религиозном символизме, и скрупулезный анализ церковной музыки, живописи и архитектуры. Представленная в романе широкая панорама христианской мистики и различных, часто противоречивых религиозных течений потребовала обстоятельной вступительной статьи и детальных комментариев, при составлении которых редакция решила не ограничиваться сухими лапидарными сведениями о тех или иных исторических лицах, а отдать предпочтение миниатюрным, подчас почти художественным агиографическим статьям. В приложении представлены фрагменты из работ св. Хуана де ла Крус, подчеркивающими мистический акцент романа.«"На пути" — самая интересная книга Гюисманса… — отмечал Н. Бердяев. — Никто еще не проникал так в литургические красоты католичества, не истолковывал так готики. Одно это делает Гюисманса большим писателем».

Антон Павлович Чехов , Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк , Жорис-Карл Гюисманс

Классическая проза / Русская классическая проза / Сказки народов мира / Проза