Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2 (др. издание)

— Ваша свтлость, господинъ герцогъ, не дадите ли вы мн двухъ дней на размышленіе? отвтилъ Санчо.

— Нтъ, нтъ, сказалъ Мерлинъ; здсь, на этомъ самомъ мст, въ эту самую минуту, ты долженъ объявить свое ршеніе. Или Дульцинея возвратится въ Монтезиносскую пещеру, въ образ грубой крестьянки, или въ настоящемъ вид — ея отвезутъ въ елисейскія поля, гд она станетъ ожидать твоего искупительнаго бичеванія.

— Мужайся, Санчо, заговорила герцогиня; отблагодари твоего господина, какъ слдуетъ за хлбъ, который ты лъ, служа у него; отблагодари достойно этого рыцаря, предъ которымъ мы вс должны благоговть за его рыцарскій характеръ и великіе подвиги. Согласись, любезный мой оруженосецъ, на это бичеванье, и пусть остается чортъ для чорта и страхъ для труса; вдь самая злая судьба разбивается о мужественное сердце, это, вроятно, извстно теб, не хуже чмъ мн.

Не отвчая за слова герцогини, Санчо сказалъ, обернувшися къ Мерлину: «господинъ Мерлинъ! приходившій сюда чортъ встовщикъ приглашалъ моего господина, отъ имени рыцаря Монтезиноса ожидать его здсь; онъ говорилъ, что этотъ рыцарь хочетъ открыть моему господину средство разочаровать Дульцинею, почему же мы до сихъ поръ не видли никакихъ Монтезиносовъ?

— Санчо, отвтилъ Мерлинъ, этотъ чортъ величайшая бестія и негодяй. Это я, а не рыцарь Монтезиносъ, и не отъ рыцаря Монтезиноса, а отъ самого себя, посылалъ его искать твоего господина; рыцарь же Монтезиносъ остался въ своей пещер, ожидая времени, когда кончится его очарованіе. Если ему есть дло до васъ, или вамъ до него, въ такомъ случа я приведу его къ вамъ куда и когда вамъ будетъ угодно. Но теперь, Санчо, соглашайся на предложенне теб бичеваніе; поврь мн: оно послужитъ въ пользу душ твоей и тлу. Душ — потому, что дастъ ей возможность высказывать свое христіанское милосердіе; тлу — потому, что, какъ мн извстно, ты человкъ полнокровный, и теб очень бы не мшало пустить себ немного крови.

— Довольно докторовъ на свт и безъ волшебниковъ, отвчалъ Санчо. Но, что длать? такъ какъ вс пристаютъ ко мн, такъ ужь куда не шло: — соглашаюсь дать себ три тысячи триста плетей, но только съ условіемъ, что сдлаю это когда мн будетъ угодно, не назначая никакого срока, общаю только расквитаться съ этимъ долгомъ, какъ можно скоре. Пусть свтъ скоре насладятся красотою госпожи Дульцинеи Тобозской, потому что она, ей Богу, очень красива; я думалъ, она совсмъ не такая. Да кром того, вотъ что: я могу бить себя не до крови, и если перепадутъ такіе удары, которые только сгонятъ съ меня мухъ, такъ они все-таки пойдутъ въ счетъ. А чтобы я какъ-нибудь не ошибся въ счет, такъ всезнающій господинъ Мерлинъ пусть самъ потрудится считать и увдомить меня, если я не добью или перебью себя.

— Если ты перебьешь себя, такъ объ этомъ не въ чему будетъ увдомлять тебя, отвтилъ Мерлинъ; какъ только ты отсчитаешь себ ровно столько ударовъ, сколько теб назначено, несравненная Дульцинея Тобозская будетъ уже разочарована, и прійдетъ поблагодарить своего избавителя за его доброе дло. Поэтому, Санчо, не безпокойся о томъ, чтобы теб не случилось какъ-нибудь перебить себя; Господь оборони меня обманывать кого-бы то ни было, даже волосокъ на голов.

— Ну, такъ и быть соглашаюсь на бичеваніе, воскликнулъ Санчо, только съ назначенными мною условіями.

При послднихъ словахъ своего оруженосца, Донъ-Кихотъ кинулся къ нему на шею и разцловалъ его въ лобъ и щеки, а герцогъ, герцогиня и вся свита являли живйшіе знаки радости, при вид такой счастливой развязки; въ лсу, между тмъ, заиграла опять музыка и раздались выстрлы. Прекрасная Дульцинея поклонилась на прощаніе герцогу и герцогин, низко присла передъ Санчо, и колесница ухала въ то время, когда на неб занималась уже румяная, смющаяся заря. Привтствуя ее, пробуждавшіеся цвты распускали свои стебли, и, журча поверхъ блосрыхъ каменьевъ, прозрачные ручьи катили въ море, какъ должную дань, свои хрустальныя воды. Улыбнувшаяся земля, заалвшее небо, прозрачный воздухъ, чистый свтъ, все возвщало пришествіе дня; разcтилаясь уже по одеждамъ авроры, онъ общалъ быть тихимъ и прекраснымъ. Довольные результатами охоты, герцогъ и герцогиня возвратились въ замокъ, намреваясь продолжать свои мистификаціи съ Донъ-Кихотомъ, развлекавшія ихъ боле всякаго другаго удовольствія.

Глава XXXVI

У герцога былъ ловкій, находчивый мажордомъ. Это онъ исполнялъ роль Мерлина, выбралъ пажа для роли Дульцинеи, сочинилъ рчи, словомъ распоряжался устройствомъ всего описаннаго нами приключенія. Исполняя желаніе господъ своихъ, онъ устроилъ скоро другую, чрезвычайно интересную и своеобразную мистификацію.

На другой день герцогиня спросила Санчо: «началъ ли онъ бичеваніе, которымъ должно было совершиться разочарованіе Дульцинеи?»

— Какъ же, отвтилъ Санчо, сегодня ночью я далъ себ ударовъ пять,

— Чмъ? спросила герцогиня.

— Рукой.