Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2 (др. издание)

Долгій разговоръ Санчо съ Рикотомъ задержалъ его въ пути и не позволилъ ему въ тотъ же вечеръ пріхать въ замокъ герцога; на разстояніи полумили отъ замка его застала темная ночь. Но время было весеннее, и Санчо не очень горевалъ, что ему придется ночевать подъ открытымъ небомъ; онъ только отъхалъ нсколько въ сторону, чтобы найти убжище на ночь. Но въ то время, когда омъ отыскивалъ мсто для ночлега, злой звзд его угодно было, чтобы онъ провалился съ своимъ осломъ въ мрачное и глубокое подземелье, находившееся среди развалинъ какого-то древняго зданія. Чувствуя, что подъ нимъ теряется земля, Санчо изъ глубины души поручилъ себя Богу, воображая, что онъ летитъ въ бездонную бездну. Дно оказалось однако приблизительно на разстояніи трехъ саженей, и Санчо безъ всякаго ушиба благополучно сталъ на ноги. Онъ тмъ не мене ощупалъ себя всего и задержалъ дыханіе, чтобы убдиться остался ли онъ цлымъ и невредимымъ. Убдившись въ этомъ, онъ не могъ не поблагодарить Бога за оказанную ему милость, потому что ему казалось, будто онъ разбитъ въ дребезги. Посл этого онъ ощупалъ стны подземелья, чтобы увидть въ состояніи ли онъ будетъ выбраться изъ него безъ чужой помощи, но увы! он были отвсно гладки, безъ всякаго выступа, за который онъ могъ бы уцпиться и вылзть какъ-нибудь изъ своей темницы. Это открытіе привело его въ отчаяніе, въ особенности когда онъ услышалъ, какъ жалобно заревлъ его оселъ, и бдное животное ревло не даромъ, оно упало не совсмъ благополучно.

«Горе мн!» воскликнулъ тогда Санчо, «сколько неожиданныхъ бдствій обрушивается за обитателей этого несчастнаго міра. Кто могъ подумать, что вчерашній губернаторъ острова, приказывавшій своимъ подчиненнымъ и слугамъ, будетъ похороненъ на другой день живымъ въ подземель, и не будетъ у него ни слугъ, ни подчиненныхъ, которые бы пришли спасти его. Мн остается теперь съ осломъ моимъ умереть здсь съ голоду, если только оселъ не умретъ до тхъ поръ отъ ушиба, а я съ горя. И я не буду такъ счастливъ, какъ господинъ мой Донъ-Кихотъ, когда онъ опускался въ пещеру этого очарованнаго Монтезиноса, гд его какъ будто ожидали накрытый столъ и постланная постель. Онъ видлъ тамъ восхитительныя, радующія взоры виднія, а я увижу здсь, по всей вроятности, только ящерицъ и угрей. О, я несчастный, куда привели меня мои глупости и мои надежды! Отсюда вытащатъ кости мои, — если только небу угодно будетъ чтобы ихъ нашли, — сухіе, блые, истлвшіе, вмст съ костьми моего осла, и т люди, которымъ извстно, что никогда Санчо Пансо не разлучался съ своимъ осломъ, ни оселъ съ своимъ Санчо Пансо, узнаютъ, чьи это кости. О горе намъ! намъ не суждено было умереть на своей сторон, между своими людьми, гд нашлась бы сострадательная душа, которая пожалла бы о насъ, приняла бы послдній вздохъ нашъ и закрыла бы намъ глаза. О, другъ мой; о, товарищъ; какъ дурно я теб отплатилъ за твои услуги» говорилъ онъ ослу. «Прости мн и моли судьбу, какъ лучше съумешь, чтобы она освободила насъ изъ этой тюрьмы. Въ случа успха, я удвою дачу теб корму и увнчаю тебя лавровымъ внкомъ, какъ лавровнчаннаго поэта».

Такъ плакался Санчо Пансо, а бдный оселъ его такъ сильно страдалъ, что слушалъ своего хозяина, не отвчая ему ни слова. Наконецъ, посл ночи, проведенной въ тяжелыхъ воздыханіяхъ, наступилъ день, и при первыхъ проблескахъ зари Санчо ясно увидлъ, что безъ чужой помощи не выбраться ему изъ пещеры. И онъ принялся еще сильне плакать и страшно кричать, въ надежд что кто нибудь услышитъ его. Но голосъ его вопіялъ въ пустын, — вокругъ не было ни одной живой души. Бдный Санчо считалъ себя уже мертвымъ, и сталъ съ трудомъ приподымать своего недвижимо лежавшаго за земл осла; — бдное животное еле могло держаться за ногахъ. Приподнявъ осла, Санчо досталъ изъ котомки, претерпвшей одинаковую участь съ Санчо и его осломъ, кусокъ хлба, и подалъ его своему товарищу. Видя, что хлбъ пришелся ослу по вкусу, Санчо сказалъ ему, точно оселъ ногъ понимать его: «съ хлбомъ легче живется подъ небомъ».