Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2 (др. издание)

Во время этой рчи Донъ-Кихотъ весь дрожалъ, боясь, чтобы оруженосецъ его не наговорилъ тысячи глупостей; и онъ возблагодарилъ небо увидвши, что ничего подобнаго не случилось. — «Глубоко сожалю, что вы такъ скоро отказались отъ губернаторства», сказалъ герцогъ дружески обнявъ Санчо, «но я дамъ вамъ у себя другую боле легкую и выгодную должность». — Герцогиня также обняла бывшаго губернатора и велла приготовить для него хорошую закуску и хорошую постель, такъ какъ онъ дйствительно казался сильно измученнымъ и голоднымъ.

Глава LVI

Герцогъ и герцогиня не раскаявались, что дали Санчо для смху островъ: имъ доставили довольно удовольствія т шутки, которыя сыграли съ нимъ, тмъ боле, что въ этотъ самый день возвратился мажордомъ и разсказалъ имъ почти отъ слова до слова все, что говорилъ и длалъ Санчо на остров. Онъ разсказалъ имъ штурмъ острова, страхъ Санчо и его внезапный отъздъ; все это, конечно, насмшило до нельзя герцога и герцогиню.

Наконецъ наступилъ, какъ говоритъ исторія, день поединка. Герцогъ научилъ передъ тмъ своего лакея Тозилоса, что длать ему, чтобы побдить Донъ-Кихота не раня и не убивая его. Онъ веллъ снять съ копій желзо, сказавши Донъ-Кихоту, что полный христіанскаго милосердія, онъ не можетъ дозволить боя на смерть; довольно того, что онъ, герцогъ, даетъ свободное мсто для боя на своей земл, не смотря на запрещеніе всякихъ поединковъ святымъ совтомъ тридцати; ршительнаго же боя на жизнь и на смерть дозволить онъ никакъ не можетъ. Донъ-Кихотъ отвтилъ, что его свтлости приказывать, а ему слушаться.

На площади предъ замкомъ устроили возвышеніе для судій и для женщинъ, явившихся съ жалобой, и въ роковой день битвы на двор герцогскаго замка собралось множество народу изъ сосднихъ деревень, любопытствовавшаго взглянуть на новое для всхъ зрлище ужасной битвы; ничего подобнаго въ этой стран не видли и не слышали ни живые ни мертвые.

Первымъ появился на арен церемоніймейстеръ. Упреждая всякій обманъ, всякое скрытое препятствіе, на которомъ можно было бы споткнуться и упасть, онъ измрилъ и осмотрлъ мсто, назначенное для боя. Затмъ появилась дуэнья съ дочерью. Закрытыя до самыхъ глазъ и даже до самаго горла вуалями, он съ сокрушеннымъ видомъ услись на назначенныхъ имъ мстахъ. Донъ-Кихотъ красовался уже на арен. Вскор за тмъ, окруженный большой толпой, прибылъ великій лакей Тозилосъ, верхомъ на сромъ въ яблокахъ, фризскомъ, широкогрудомъ кон, подъ которымъ дрожала земля; лицо лакея закрыто забраломъ, самъ онъ закованъ въ тяжелое, блестящее оружіе. Мужественный боецъ былъ хорошо наученъ герцогомъ, какъ сражаться ему съ знаменитымъ Донъ-Кихотомъ Ламанчскимъ. Прежде всего ему велно было не убивать рыцаря, и не нападать на него, въ томъ случа, если-бы рыцарю грозила неминуемая погибель.

Тозилосъ объхалъ арену. Поравнявшись съ дуэньями, онъ остановился и сталъ разсматривать двушку, требовавшую, чтобы онъ женился на ней.

Маршалъ попросилъ подъхать Донъ-Кихота и въ присутствіи Тозилоса спросилъ дуэній, согласны ли он передать свое дло въ руки этого рыцаря. Он отвтили да, и изъявили полное согласіе на все, что Донъ-Кихотъ найдетъ нужнымъ сдлать для защиты ихъ дла. Между тмъ на галере, выходившей на арену, предназначенную для боя, появились герцогъ и герцогиня, за оградой же столпилось множество народу, пришедшаго взглянуть на кровавое побоище, какое приводилось имъ видть первый разъ въ жизни. Постановлено было: если Донъ-Кихотъ побдитъ, противникъ его долженъ жениться на дочери доны Родригезъ; если же рыцарь будетъ побжденъ, тогда противникъ его освобождается отъ даннаго имъ слова и отъ всякихъ обязательствъ къ обольщенной имъ двушк.

Церемоніймейстеръ раздлилъ между сражающимися землю и солнце и указалъ противникамъ мста ихъ, посл чего забили барабаны, заиграли трубы, задрожала земля подъ копытами коней, и въ любопытной толп, ожидавшей счастливаго или несчастнаго исхода боя, сердца заволновались страхомъ и боязнью.

Поручивъ себя изъ глубины души Богу и своей дам Дульцине Тобозской, Донъ-Кихотъ ожидалъ сигнала къ нападенію. Но противникъ его лакей думалъ вовсе не о нападеніи, а о томъ, что я сейчасъ скажу. Разсматривая свою непріятельницу, онъ нашелъ ее прекраснйшей женщиной на земл, и сонное дитя, называемое любовью, не упустило случая овладть своей жертвой и занести ее на свою побдную страницу. Скрытно приблизившись къ несчастному лакею, она вонзила въ него двуострую стрлу, прошедшую поперегъ его сердца; — незримой любви, не отдающей никому отчета въ своихъ дйствіяхъ, легко поражать свои жертвы — и когда поданъ былъ сигналъ въ атак, влюбленный лакей не тронулся съ мста, не услышалъ звука трубы и не помнилъ себя, созерцая черты красавицы, лишившей его свободы. Донъ-Кихотъ же, при первомъ трубномъ звук, пришпорилъ коня и устремился на своего противника со всею скоростью, къ какой былъ способенъ Россинантъ «Да ведетъ тебя Богъ, — цвтъ странствующимъ рыцарей!» воскликнулъ въ эту минуту Санчо, «да даруетъ Онъ теб побду, потому что правда на твоей сторон«.