Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2 (др. издание)

— Будьте такъ добры, сказалъ онъ вжливо обратясь къ капитанамъ, одолжите мн шестдесятъ червонцевъ, а у госпожи супруги управляющаго я попрошу восемдесятъ, для моей шайки;— вы знаете, господа, священникъ, живетъ обднями, которыя поетъ, — за тмъ вы можете безопасно продолжать вашъ путь; я вамъ данмъ провожатаго, чтобы не испытать. вамъ непріятностей въ случа, встрчи съ другими оруженосцами моими, отправившимися на поиски въ разныя мста. Никогда не намревался я длать что либо непріятное военнымъ, или оскорблять дамъ, особенно знатныхъ.

Офицеры не находили словъ благодарить Рока за его любезность и великодушіе; по ихъ мннію, трудно было поступить въ этомъ случа великодушне Рока. Дона же Гіомаръ де Канонесъ хотла было выйти изъ кареты и кинуться къ ногамъ великаго атамана, но Рокъ не только остановилъ ее, но попросилъ еще извиненія въ сдланной задержк и нанесенномъ ей убытк, оправдываясь обязанностями, налагаемыми на него его суровымъ званіемъ. Госпожа въ карет приказала одному изъ своихъ слугъ тотчасъ же отдать Року восемдесятъ червонцевъ, а капитаны заплатили уже потребованные отъ нихъ шестдесятъ. Богомольцы также собрались достать свои мошны, но Рокъ веллъ имъ оставаться спокойными. Обернувшись затмъ къ своей шайк онъ сказалъ: «изъ этихъ ста сорока червонцевъ вамъ придется по два червонца на брата, и останется еще двадцать; дайте изъ нихъ десять этимъ богомольцамъ, а другіе десять этому доброму оруженосцу на память о насъ.» Посл этого принесли чернильницу и портфель, — Рокъ постоянно возилъ ихъ съ собою, — и атаманъ вручилъ начальнику конвоя, предназначеннаго сопровождать путешественниковъ, охранный листъ. Простившись за тмъ съ путешественниками, онъ позволилъ имъ продолжалъ путь, до того удививъ ихъ прекрасной наружностью, великодушіемъ и своимъ страннымъ образомъ жизни, что они готовы были видть въ немъ скоре Александра Великаго, чмъ прославленнаго бандита. Въ эту минуту одинъ изъ оруженосцевъ его сказалъ на гасконско-испанскомъ нарчіи: «нашему атаману пристало быть боле монахомъ, чмъ бандитомъ, но только съ этихъ поръ пусть великодушничаетъ онъ, если хочетъ, на свои деньги, а не на наши». Несчастный проговорилъ это не такъ тихо, чтобы Рокъ не услышалъ его; не долго думая, онъ обнажилъ мечь и раскроилъ дерзкому башку чуть не на двое. «Вотъ какъ я наказываю дерзкихъ, не умющихъ держать на привязи языка», сказалъ онъ. Бандиты ужаснулись, но никто изъ нихъ не отвтилъ ни слова; такое уваженіе, такую боязнь внушалъ въ себ атаманъ.

Отошедши за тмъ въ сторону, Рокъ написалъ письмо одному изъ своихъ друзей въ Барселону, увдомляя его, что возл него находится тотъ знаменитый странствующій рыцарь Донъ-Кихотъ Ламанчскій, о которомъ говорятъ столько удивительнаго; Рокъ уврялъ своего друга, что этотъ удивительный рыцарь обладаетъ большими свдніями и интересенъ до нельзя. Онъ добавилъ, что на четвертый день, именно въ праздникъ Іоанна Крестителя, онъ привезетъ его въ Барселону, вооруженнаго съ головы до ногъ всевозможнымъ оружіемъ, верхомъ на Россинант, и оруженосца его Санчо верхомъ на осл. «Не забудьте увдомить объ этомъ друзой нашихъ Піарросъ», писалъ онъ, «пусть позабавитъ ихъ Донъ-Кихотъ. Хотлъ бы я лишить этого удовольствія враговъ ихъ Каделль, но это невозможно: умныя безумства Донъ-Кихота и милыя рчи оруженосца его Санчо Пансо не могутъ не забавлять въ одинаковой степени всего міра».

Рокъ отправилъ письмо съ однимъ изъ своихъ оруженосцевъ; одвшись землевладльцемъ оруженосецъ этотъ пробрался въ Барселону и вручилъ письмо кому слдовало.

Глава LXI

Три дня и три ночи пробылъ Донъ-Кихотъ съ Рокомъ, и еслибъ рыцарь пробылъ съ бандитами триста лтъ, онъ и черезъ триста лтъ не пересталъ бы удивляться ихъ жизни, никогда бы не свыкнулся съ ней. Вокругъ него въ одномъ мст вставали, въ другомъ обдали; то вдругъ убгали не зная отъ кого, то ожидали, не зная чего. Вс спали, не ложась, безпрерывно пробуждаясь и мняя мста: бандиты то и дло разставляли часовыхъ, слушали крики вожатыхъ, раздували фитили аркебузъ, — аркебузъ было впрочемъ немного, большая часть бандитовъ вооружена была ударными мушкетами. Рокъ проводилъ ночи вдали отъ своихъ, такъ что шайка никакъ не могла догадаться, гд атаманъ? Безчисленныя объявленія Барселонскаго намстника, назначавшаго цну за голову Рока, держали его въ постоянной тревог, и онъ проводилъ ночи всегда вдали отъ своихъ. Онъ не смлъ довриться никому, страшась быть убитымъ или преданнымъ въ руки правосудія своими же сообщниками; тяжела и жалка была его жизнь.