Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2 (др. издание)

— Право, мн теперь не до того, чтобы заниматься разнымъ вздоромъ, отвтилъ Санчо; и что вамъ, ваша милость, до чужихъ мыслей, особенно до влюбленныхъ

— Санчо, сказалъ Донъ-Кихотъ, есть разница между любовью и благодарностью. Рыцарь можетъ оставаться холоднымъ и равнодушнымъ, но не неблагодарнымъ. По всему видно, что Альтизидора нжно любитъ меня; она подарила мн три хорошо знакомыхъ теб головныхъ платка, она оплакивала мой отъздъ, она упрекала, проклинала меня, и забывая всякій стыдъ, обнаруживала передъ всми свою любовь; какого теб лучшаго доказательства, что она обожала меня; гнвъ влюбленныхъ всегда разражается въ проклятіяхъ. Я не могъ утшить ее надеждой, потому что вс мои надежды принадлежатъ Дульцине; я не могъ предложить ей подарковъ, потому что сокровища странствующихъ рыцарей подобны сокровищамъ легкихъ умовъ — они прозрачны и ложны; я могу значитъ подарить ее только воспоминаніемъ, не затмвая имъ воспоминанія, оставленнаго во мн Дульцинеей; той самой Дульцинеей, которую ты такъ оскорбляешь, отказываясь до сихъ поръ выпороть себя по твоему мясистому тлу. О, я желалъ-бы видть пожраннымъ волками это тло, которое ты предпочитаешь сохранять лучше въ добычу земнымъ червямъ, чмъ исцлить имъ мою несчастную даму.

— Правду сказать, ваша милость, я ршительно не понимаю, какое отношеніе можетъ имть порка моя въ разочарованію очарованныхъ; это все равно, что чесать себ пятку отъ головной боли. И готовъ поклясться, что во всхъ исторіяхъ, прочитанныхъ вашею милостью, вы не прочли ни объ одномъ разочарованіи помощью плетей. Впрочемъ такъ или иначе, а я выпорю себя, но только тогда, когда мн придетъ охота.

— Да просвтитъ тебя небо настолько, чтобы ты созналъ свою обязанность помочь моей дам и повелительниц, она-же и твоя повелительница, какъ моего слупи, сказалъ Донъ-Кихотъ.

Разговаривая такимъ образомъ, они продолжали путь и пришли на то мсто, гд ихъ опрокинули и измяли быки. Узнавъ его, Донъ-Кихотъ сказалъ Санчо: «вотъ лугъ, за которомъ мы встртили прекрасныхъ пастушекъ, хотвшихъ воскресить здсь пасторальную Аркадію; — прекрасная мысль! и если ты согласенъ со мною, Санчо, то, въ подражаніе этимъ прекраснымъ пастушкамъ, сдлаемся тоже пастухами, хотя-бы впродолженіе этого года, который я долженъ прожить въ уединеніи. Я куплю нсколько овецъ, все нужное для пасторальной жизни и станемъ мы — я — подъ именемъ пастуха Кихотиза, а ты Пансино — бродить по горамъ, лсамъ и лугамъ, распвая въ одномъ мст веселыя, въ другомъ жалобныя псни. Прозрачныя воды ручьевъ, или глубокихъ ркъ станутъ утолять нашу жажду, дубы предложатъ намъ въ изобиліи ихъ сладкіе, здоровые плоды, пробковыя деревья отдыхъ, убжище и ночлегъ. И они не лишатъ насъ тни своей, розы аромата, луга — роскошныхъ, разноцвтныхъ ковровъ, воздухъ свжести, луна и звзды сладкаго свта во мрак ночей, пніе — удовольствія и радостныхъ слезъ, Аполонъ — стиховъ, любовь сантиментальныхъ мыслей, содлающихъ насъ славными и безсмертными не только въ настоящее время, но и въ грядущихъ вкахъ.

— Клянусь Богомъ, воскликнулъ Санчо, вотъ это жизнь самая по мн; къ тому-же за одно съ вами врно не откажутся сдлаться пастухами цирюльникъ и бакалавръ Самсонъ Карраско; да какъ-бы и самого священника не взяла охота пристроиться къ нашему пастушеству; онъ такой весельчакъ и охотникъ до удовольствій.

— Ты правъ, какъ нельзя боле, Санчо, сказалъ Донъ-Кихотъ, и если, въ намъ пристанетъ, въ чемъ я нисколько не сомнваюсь, бакалавръ, онъ станетъ называться пастухомъ Самсонэтомъ или Карраскономъ; а цирюльникъ Николай пастухомъ Нихолазо. Какъ назвать священника? Этого я право не знаю, разв уменьшительнымъ именемъ: пастухомъ Куріамбро [25]. Имена-же пастушкамъ, въ которыхъ мы будемъ влюблены, очень легко подобрать; въ тому-же имя моей дамы одинаково подходитъ въ принцесс и пастушк, и мн нтъ надобности ломать голову, пріискивая ей другое, боле соотвтственное имя, ты-же назовешь свою даму, какъ теб будетъ угодно.

— Терезиной — иначе не назову, отвтилъ Санчо, имя это подойдетъ и въ ея крестному имени и въ ея толщин. Воспвая ее въ своихъ стихахъ, я покажу, какъ чисты мои помыслы, потому что не хочу я молоть хлбъ свой на чужихъ мельницахъ. Священнику же не подобаетъ имть пастушки, не хорошій былъ бы примръ; а что касается бакалавра, у него душа въ его рукахъ.

— Боже! воскликнулъ Донъ-Кихотъ; какая чудесная будетъ это жизнь! Сколько роговъ, сколько віолей, сколько тамбуриновъ, свирлей и дудокъ станутъ услаждать нашъ слухъ! И если въ этой музык будутъ раздаваться звуки альбога, тогда у насъ составится цлый пасторальный оркестръ.

— Это что альбогъ? спросилъ Санчо, я не видлъ и не слышалъ его никогда.