Евгений Онегин

With whom we all to sleep had gone; - For tender girl, the dreamer hearty,	Который нам наводит сон, - Все для мечтательницы нежной
In single image they confused, In one Onegin all were fused.	В единый образ облеклись, В одном Онегине слились.
X	X
She feels herself like all her dear Of books beloved main persons feel:	Воображаясь героиной? Своих возлюбленных творцов,
Clarissa, Julie and Delphina; Tatyana in the forest's still	Кларисой, Юлией, Дельфиной, Татьяна в тишине лесов
With dangerous book alone's hiking, In it reveals she so striking	Одна с опасной книгой бродит, Она в ней ищет и находит
Her secret heat, of which she dreamt, Whose plenitude ih heart she felt.	Свой тайный жар, свои мечты, Плоды сердечной полноты,
She sighs, assuming as her real Delights of others and the griefs;	Вздыхает и, себе присвоя Чужой восторг, чужую грусть,
Each day she whispers own myths Of letter to her image dear.	В забвенье шепчет наизусть Письмо для милого героя...
But hero, I'm not wrong, Could never be like Grandison.	Но наш герой, кто б ни был он, Уж верно был не Грандисон.
XI	XI
His style to pompous tune rerversing An ardent author tried sometimes	Свой слог на важный лад настроя, Бывало, пламенный творец
To show his beloved main person As perfect one for all the times,	Являл нам своего героя Как совершенства образец.
And gave this person all the beauty, And made him wrongly persecuted;	Он одарял предмет любимый, Всегда неправедно гонимый,
With tender soul, clear sense Him gave attractive handsome face,	Душой чувствительной, умом И привлекательным лицом.
And heated by the pure passion This agitated person bade	Питая жар чистейшей страсти, Всегда восторженный герой
His wish to sacrifice his fate; But for the end (to make impression)	Готов был жертвовать собой, И при конце последней части
Was always punished wicked vice, And good was given garlands twice.	Всегда наказан был порок, Добру достойный был венок.
XII	XII
In haze are now minds of people: The moral them to sleep just makes;	А нынче все умы в тумане, Мораль на нас наводит сон,
The vice, that's gentle but not feeble, In novels now celebrates.	Порок любезен - и в романе, И там уж торжествует он.
Of British muse some old fables Her dreams disturb, and it enables	Британской музы небылицы Тревожат сон отроковицы,
As idols now to have got Or Vampire, who's lost in thought,	И стал теперь ее кумир Или задумчивый Вампир,