Гарики на все времена (Том 1)

285

Старики сидят, судача,

как мельчают поколения,
и от них течет, прозрачен,
запах мудрости и тления.

286

Если с прочим трудящимся воинством

нас поглотят конторские пасти,
я стерплю эту долю с достоинством,
ибо служба — не срам, а несчастье.

287

Я тяготел к проблемам общим,

искал вселенские узлы,
а познавал — зато на ощупь —
конкретных частностей углы.

288

Жизнь становится дивной игрой

сразу после того, как поймешь,
что ничем и ни в чем не герой
и что выигрыш — в том, что живешь.

289

Красоте не дано отнимать,

а уродство — конец и разруха:
жизнь дарует красавица мать,
а уносит — косая старуха.

290

Живу я, как однажды обнаружил

по горестному чувству неуюта, —
чужой и неприкаянно ненужный,
как памятник забытому кому-то.

291

Певцов коронует могила:

Россия их душит и губит,
и чем их быстрее убила,
тем больше впоследствии любит.

292

Мы все общенья с Богом жаждем,

как жаждут грешник и монах,
а личный бог живет при каждом —
в душе, талантах и штанах.

293

Друзья дымят, и стол вином запятнан,

и длится спор, застигнутый рассветом
нужны года, чтоб зрением обратным
увидеть, сколько счастья было в этом.

294

Наш дух и после нас живет в природе

так в памяти былое угасает,
но слово, дуновение, мелодия —
и все из ниоткуда воскресает.

295

Все в этой жизни так устроено,

что есть всему свои весы,
но хоть и каждый прав по-своему,
а сукин сын есть сукин сын.

296

Когда со всех сторон приходит лихо

и свет уже растаял вдалеке,
единственный в безвыходности выход
собрать себя и выжить в тупике.

297

У духа, как у плоти, есть позывы,

но плотские — крепчают, разъярясь,
а духа просьбы тонки и пугливы
и гаснут, незаметно испарясь.

298

Носить одежду — лицемерие,

поскольку ясно, что под ней,
но в этом скрыто суеверие,
что станет скрытое видней.

299

Не столько душная держава

питомца гонит нелюбимого,
сколь жажда жизненного жанра,
в России неосуществимого.

300

Под радио немолчный голос волчий

в колеблющийся смутный день осенний
становится осознанней и громче
предчувствие глубоких потрясений.

301

Друзей вокруг осталось мало:

кому с утра все шло некстати,
кого средь бела дня сломало,
кого согнуло на закате.

302

Надежды очень пылки в пору раннюю,

но время, принося дыханье ночи,
дороги наши к разочарованию
от раза к разу делает короче.

303

Трудно жить: везде ухабы,

жажда точит и грызет;
что с того, что любят бабы,
если в карты не везет?

304

Уже мне ветер парус потрепал,

рули не держат заданного галса,
простите мне, с кем я не переспал,
особенно — кого не домогался.

305

Мы кишмя кишим, суета снует,

злоба в воздухе кипятком бурлит,
а на кладбище — соловей поет,
чистый звук точа вдоль покоя плит.