Генри Лонгфелло. Песнь о Гайавате. Уолт Уитмен. Стихотворения и поэмы. Эмили Дикинсон. Стихотворения.

Я учитель атлетов.
Если твоя грудь после учения станет шире моей, ты докажешь, что и моя широка,
И тот докажет, что он усвоил мой стиль борьбы, кто убьет своего учителя насмерть.

Мне люб лишь такой мальчуган, что станет мужчиной не чужими стараньями, а только своими делами,

Он предпочтет быть беспутным, лишь бы не стать благонравным из страха или стадного чувства,
Свою милую любит он сильно и ест свое жаркое с аппетитом,
Любовь без взаимности или обида режет его сильнее, чем острая сталь,
Отлично он умеет скакать на коне, драться, стрелять в мишень, править парусным яликом, петь песни, играть на банджо,
Бородатые лица, или изрытые оспой, или с рубцами и шрамами милее ему, чем лощеные,
И черные от загара лица милее ему, чем те, что боятся солнца.

Я учу убегать от меня, но кто может убежать от меня?

Кто бы ты ни был, отныне я не отступлю от тебя ни на шаг,
Мои слова не перестанут зудеть в твоих ушах, покуда ты не уразумеешь их смысла.

Не ради доллара я говорю тебе эти слова, не для того, чтоб заполнить время, покуда я жду парохода.

(Они настолько же твои, как и мои, я действую в качестве твоего языка,
У тебя во рту он опутан и связан, а у меня начинает освобождаться от пут.)

Клянусь, что под крышею дома я никогда ничего не скажу ни о любви, ни о смерти,

И клянусь, я открою себя лишь тому или той, кто сблизится со мною на воздухе.
Если вы хотите понять меня, ступайте на гору или на берег моря,
Ближайший комар — комментарий ко мне, и бегущие волны — ключ,
Молот, весло и ручная пила подтверждают мои слова.
Никакая комната с закрытыми ставнями, никакая школа не может общаться со мной,
Бродяги и малые дети лучше уразумеют меня.

Мальчишка-мастеровой всего ближе ко мне, он знает меня хорошо,

Лесоруб, который берет на работу топор и кувшин, возьмет и меня на весь день,
Фермеру-подростку, что пашет в полях, приятно услышать мой голос,
На судах, которые мчатся под парусом, мчатся мои слова, я иду с матросами и рыбаками и крепко люблю их.

Солдат в походе или в лагере — мой,

Многие ищут меня в ночь перед боем, и я не обману их надежды,
В эту торжественную ночь (быть может, их последнюю ночь) те, которые знают меня, ищут меня.
Мое лицо трется о лицо зверолова, когда он лежит в одеяле,
Извозчик, размышляя обо мне, не замечает толчков своей фуры,
Молодая мать и старая мать понимают меня,
И девушка, и замужняя женщина оставляют на минуту иглу и забывают все на свете, —
Все они хотят воплотить то, что я говорил им.

48