Читаем ЛІРНИКОВІ ДУМИ полностью

І Давид-цар зажурився, Став думу гадати, Як би свого Соломона В світі відпитати.«Га! - подумав,- видам баль я, І зійдуться люде.Межи ними непремінно Соломон мін буде!»А в Давида - треба знати -Все робилось живо: Загадав лиш,- і вродився В него баль на диво.Трублять труби, ідуть люди, Сіли за столами.І дубові столи гнуться, Гнуться під мисками. І миски всі срібні були, Тарілки із злота. Гостям тілько із ложкамі Кепськая робота:На два локті кажда ложка, Як тут скажеш брати? За кінець возьмеш рукою -Губі не дістати.Ближче возьмеш - друге горе, Бо, як набираєш, Держаком сусіду свому Очі вибираєш.І задумалися гості, Страва застигає; Душа рада б попоїсти, Та пуття не знає.


XІV


І Давид думу гадає: «Гостей в мене много, Но нема ще межи ними Соломона мого.Де ж ти, сину Соломоне? Де ж ти так довгенько?»,-І поглянув кругом себе, І здихнув тяженько.І прийшла сама цариця З панею їдною, Царя взяли попід руки, Повели з собою.Тут в минуті, ніби з неба, Соломон напався: «Чом не істе, добрі люде?» -Живо запитався.«Чи ж не видиш, яка ложка?-Стали бормотати, -Возьмеш страви,- очі видать, Губі не дістати!»А він живо людям каже: «Ціхо! угамуйтесь! Ложки - в руки! і, як діти, Через стіл годуйтесь!»«О, спасибі тобі, хлопче!» -Люде закричали, Ложки в руки і на чудо Балювати стали.Давид входить, догадався, Сина скрізь шукає. А син, бог лиш тілько знає, Де вже опирає!


XV


Вже двадцята Соломону Осінь наступає. Соломон сидить над морем, Думоньку гадає:«Віють вітри, віють буйні. Страшно хвилі б'ються; Тяжко, тяжко мому серцю. Що аж сльози ллються.Наймудріший я на світі,-Що ж мені із того? Як приблудний ходжу, блуджуКоло дому свого!Ходжу, блуджу коло дому І рідні не бачу. Тілько неньку проклинаю, Тілько долю плачу.Нене ж моя, рідна нене! Що ж ти починила?Нащо мене СоломономНа світ породила?Нащо мене СоломономНа світ породила -Нащо мене сиротоюПо світі пустила?І пустила, і від батька Сина відганяєш, Нене ж моя, злая нене, Чом не умираєш?»


XVI


Перейти на страницу:

Похожие книги

Недосказанное
Недосказанное

Свободны от связи, но не друг от друга… Пришло время выбрать на чьей ты стороне… Внешне Разочарованный дол – это тихий английский городишко. Но Кэми Глэсс известна правда. Разочарованный дол полон магии. В давние времена семья Линбернов правила, устрашая, наводя ужас на людей с целью их подчинения, чтобы убивать ради крови и магических сил. Теперь Линберны вернулись, и Роб Линберн собирает вокруг себя чародеев для возвращения городка к старым традициям. Но Роб Линберн и его последователи – не единственные чародеи Разочарованного дола. Необходимо принять решение: заплатить кровавую жертву или сражаться. Для Кэми это больше, чем простой выбор между злом и добром. После разрыва своей связи с Джаредом Линберном она вольна любить кого угодно. И кто же будет ее избранником?

Нина Ивановна Каверина , Сара Риз Бреннан

Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Поэзия / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза