Любя необычайные черты…

На склоне дня, благого чрезвычайно,
Свой дом ему случилось обойти,
За шторой чтоб узреть её случайно
Совсем уже раздевшейся почти.

Повесила колье на статуэтку,

На клавишах оставила наряд,
Одну-другую бросила монетку,
Заколку, шоколадку – всё подряд.

Обычно пустяками развлекалась,

А душу волновала, как никто,
Божественно при встречах улыбалась
И принималась именно за то.

«Когда стволы волнуются шумливо…»

Когда стволы волнуются шумливо,
На пруд обильно сыплется листва,
На рябь одну другая мчится живо,
Но кажется, что глубь уже мертва.

Сонм уток улетучился беззвучно,

Доныне же, на холоде зыбей,
Два лебедя хранятся неразлучно,
Во мгле полдневной став ещё белей.

При них я мыслю с горечью безбрежной,

Что вымолвить ей то – не пустяки,
Чей голос обожаю глухо-нежный,
Чьи формы ног и белые чулки.

Лилии

«В окно проникла бабочка, но вскоре…»

В окно проникла бабочка, но вскоре
Прелестницу жилая мерзлота
Повергла в сон и сделала на шторе
Бесчувственной для нежного перста.

Вернул ей жизнь очаг отрадной лаской,

Но что произошло с её красой?
Владели крылья те былой окраской
Без яркости и свежести былой.

Томимая всецело дрожью сильной

Легко рождала бабочка в избе
Сочувствие души любвеобильной,
Глубокое внимание к себе.

«Досадно мне, смешному сумасброду…»

Досадно мне, смешному сумасброду,
Что голос утучнял я на неё,
Что сколько-то стеснял её свободу,
Храня раскрепощение своё.

Когда даётся сбоку пониманье,

Хоть если ты сбиваешься во мгле,
Когда с тобой подобное созданье,
Есть опиум отрады на земле.

Прощать её вперёд отныне буду,

Как лучшее сокровище любя.
Пусть ангелы помогут ей повсюду,
Прозрев её в грядущем у себя.

«С распущенными косами на теле…»

С распущенными косами на теле
Бессонной тенью девушка сидит
И, свечкой озаряясь еле-еле,
В огонь её задумчиво глядит.

Она красой достаточна воочью,

В избушке же натопленной одна.
Кого-то ждёт она метельной ночью,
Но тщетность ожиданию дана.

Надеждами горит она всечасно,

Где пьют от безнадёжности вино.
Во многом одиночество прекрасно,
Но душу разрывать обречено.

«На стане колдовском её обнова…»

На стане колдовском её обнова
Даёт ещё сильней страдать ему:
Кто скажет, отчего она медова,
А горек он единый почему?

Зачем она становится всё краше,

Коль скоро остаётся прежним он?
И с новой стрижкой шарма больше в Маше,
Неведомого жалким испокон!

Ей радостней всего, где многолюдно,

Но, пусть ему тогда всего грустней,
Соперницам её светиться трудно,
Нетрудно оставаться верным ей!

«Жена спросила в ходе некой сделки…»