Любовные похождения шевалье де Фобласа

Колеблясь между долгом и привязанностью, терзаясь многими опасениями, но чувствуя любовь, долго ли вынесет она тяжелые, ничем не вознаграждаемые лишения? Предположим, она устоит, но разве случайность не подготовит для нее, как для меня когда-то, всемогущего соблазна, неизбежной опасности? Несчастная, в одно мгновение она утратит плод многих лет борьбы, утратит безвозвратно, потому что женщина не в силах остановиться после первого проступка. Фоблас, она будет обожать виновника своего падения. Успокоенная несколькими бесполезными предосторожностями, она пренебрежет самыми необходимыми из них. Опасность, став неизбежной, перестанет ее пугать. Вскоре неожиданное событие бросит тень на ее репутацию, и, может быть, преданная низким врагом, она потеряет любимого навсегда и навлечет на себя публичное бесчестие. Вот, мой друг, вот какова судьба женщин в той Франции, в которой, как уверяют, они царят.

Меня тоже принесли в жертву, я тоже долго боролась, пока не встретила вас... И на следующий день после роковой и сладкой ночи никто не сказал мне, что я шагнула на край пропасти, в глубине которой меня ждут отмщение, позор и отчаяние! Мой друг, я покидаю вас, но что будет с вами? Увы, вы горите желанием соединиться с моей счастливой соперницей. Ах, если бы вы могли найти ее и навсегда остаться ей верным! Пусть по крайней мере она будет счастлива!.. Фоблас, я расстаюсь с вами и оставляю во власти гнусной клеветы бесчестного Розамбера. Если воспоминание обо мне вам дорого, если вы любите Софи, не слушайте его. Мой друг, граф может вас погубить, под его влиянием вы полюбите пустые занятия и гибельные удовольствия. Он научит вас искусству обольщать и подло изменять. Вас, наверное, удивляет, что госпожа де Б. рассуждает о нравственности. Но это одна из тех странностей, которые уготовила ваша счастливая судьба и моя капризная звезда. Фоблас, мне будет тяжело, если вы, посреди развращающей праздности и принижающего разгула, погубите драгоценные дарования, которыми вас щедро наделила природа и которые я имела счастье развить! О мой друг, многие самые заурядные люди умеют соблазнять красавиц, жаждущих уступить. Если захочешь, я знаю, ты превзойдешь всех обольстителей, ты сделаешься кумиром женщин, но тебе следует стремиться к успехам, более достойным великого сердца. Такой человек, как ты, может добиться всего. Наука открыта перед тобою, литература тебя призывает, в нашей армии тебя ждет слава. Не теряй времени, иди вперед исполинскими шагами, и пусть твои враги умолкнут, пусть твои соперники против воли восхитятся тобой! Твои первые успехи принесут мне первое утешение. Мне будет казаться, что в твоей славе есть и моя заслуга. Уважение к тебе вернет мне веру в себя, твои добродетели оправдают мою слабость, твоя слава вознесет меня над всеми. Настанет день, когда я с гордостью и в полный голос скажу: «Да, это ради него я покрыла себя позором!»

Благородный огонь, горевший в душе маркизы, сообщился и мне. Увлекаемый неведомой силой, я хотел броситься к ней с объятиями, но она удержала меня.

— Прощайте, шевалье, и всегда рассчитывайте на меня. Я буду каждый день с волнением вспоминать, что в молодости, наполненной тяжкими страданиями, я пережила несколько счастливых дней и была обязана ими только вам. Но не обманывайтесь относительно природы моих чувств. Самое ужасное и нежданное из всех несчастий не только сломало меня, но и просветило. Я получила роковой урок! Нельзя найти счастье в незаконной связи. Шевалье, слабой маркизы де Б. больше нет. Вы видите теперь женщину сильную, живущую только мыслью о мести и мечтающую лишь о ваших успехах. Прощайте, Фоблас, вас целует друг.

Она поцеловала меня в лоб и ушла через камин.

Да, она являлась ко мне через камин; в его глубине был люк, который, отворачиваясь вбок, открывал нечто вроде отдушины, достаточно большой для того, чтобы маркиза могла свободно через нее проходить. О, пусть люди несведущие не приписывают этого остроумного изобретения моей прелестной возлюбленной! В наш век, богатый полезными открытиями, задолго до госпожи де Б. один милейший герцог устроил такой камин для плененной им красавицы, имя которой, ставшее знаменитым, навсегда останется в истории15.

День, последовавший за этой несчастной ночью, принес мне утешительные известия: еще до полудня я получил от Розамбера письмо, которое сначала не хотел читать. Когда мне его подали, со мной был только Депре.

— Дюмон, — сказал я, — я узнаю этот почерк; пожалуйста, отнесите это письмо госпоже де Б. и передайте, что я не хочу его распечатывать, она может делать с ним все что ей вздумается.

Дюмон ушел, но через четверть часа вернулся. Маркиза просила меня прийти. Я отправился на ее зов, стремительно поднялся на третий этаж, и, вероятно, разбил бы голову о стропила, если бы мне все время не напоминали, что я на чердаке. Я видел лишь маркизу, ее печаль, подавленность, бледность. Я спросил, как она провела остаток предыдущей ночи.