Любовные похождения шевалье де Фобласа

Моя прелестная маменька!

Не оскорбил ли я вас каким-нибудь неосторожным словом? Вот уже восемнадцать смертельно долгих дней я не имел счастья видеть вас. Если я виноват, простите меня; если же я не сделал ничего дурного, признайте вашу вину передо мной и поспешите загладить ее, сказав, когда я вас увижу. Моя милая маменька, вы мне обещали дружбу, помощь, покровительство! Всего этого я требую от вас. Мой отец хочет через пять дней увезти меня отыскивать Софи, а между тем в настоящую минуту я боюсь этого путешествия, которого еще недавно жаждал всей душой. Моя милая маменька, вы все можете, не сумеете ли вы помешать моему отъезду? Умоляю вас, не бросайте меня в таких жестоких обстоятельствах. Умоляю вас, не откажите мне и завтра же подайте совет, которому я последую.

Остаюсь с самой горячей благодарностью, самой нежной дружбой, самым глубоким уважением и т. д.

14

— Жасмен, иди скорее к Ла Флёру и госпоже де Мондезир. Сними ливрею, прими обычные предосторожности и проверяй, не следят ли за тобой.

— Сударь, — сказал он мне, вернувшись, — госпожа де Мондезир...

— Госпожа де Мондезир, госпожа де Мондезир! Сначала расскажи о Ла Флёре.

— Значит, вы хотите, чтобы я начал с конца? Я отдал ему вашу записку, а он мне сказал: «Жасмен, любишь ли ты палочные удары?» — «Нет», — ответил я. «Ну, мой друг, — сказал он, — видишь в кафе напротив этого дома рослого офицера?» — «У него недобрые глаза», — ответил я. «Мой друг, — опять сказал он, — мне кажется, эти сердитые глаза заметили тебя. Беги скорее прочь, если ты не хочешь подвергнуть опасности мою госпожу и свою спину!» Тогда, сударь, я ничего не ответил и, не заставив его повторять сказанное, взял ноги в руки, и вот я здесь.

— Таким образом, благодаря твоей храбрости, я не получу известий о графине де Линьоль.

— Но я точно так же не принес бы никаких известий, если бы этот долговязый дьявол поколотил меня.

— Однако тебе придется снова вернуться туда.

— Хорошо, вечером я попробую, может, великан уберется!

— Ну, а что сказала госпожа де Мондезир?

— Она велела передать, что ей очень грустно не видеться с вами более, а также что она сейчас же перешлет вашу записку, так как этого письма ждут уже несколько дней. Потом она прибавила, что завтра утром вы получите ответ.

Действительно, рано утром я получил ответ, но его написала не госпожа де Мондезир.

Да, я помешаю вашему отъезду, но разве не правду я говорила, уверяя, что ваша Софи стала вам менее дорога? Как бы то ни было, раз вы наконец выразили желание меня видеть, мы можем сегодня встретиться в семь часов в известном вам месте.

Я позвал слугу:

— Жасмен, мужайся! Вчера, если бы не твоя трусость, ты мог бы увидеть Ла Флёра. Поди же теперь и посмотри, там ли еще капитан.

Капитан оказался на прежнем месте. Добрый Жасмен, задетый упреками своего господина, был несколько смелее, чем накануне, однако и на этот раз он вынужден был спасаться бегством от жестокого исполина. Я не мог не признать, что, если не подбодрю его, он никогда не исполнит поручения. Так что я хорошенько накормил и напоил моего неутомимого гонца, и он, вновь набравшись мужества, решительно отправился к Ла Флёру, но на этот раз ему совсем не повезло: бедный Жасмен вернулся с подбитым глазом.

— Сударь, я все-таки проник во двор, но долговязый дьявол набросился на меня. Он закричал: «Кого ты ищешь?» Я ответил: «Не вас». Он закричал: «Сюда нельзя входить. Чего тебе надо?» Я ответил: «Почему вы не впускаете меня, разве вы швейцар?» Он закричал... нет, не закричал, он просто ударил меня кулаком, да так, что мне показалось, будто у меня перед глазами засверкали три дюжины свечей! Тогда я заорал, и хорошо сделал, потому что, если бы Ла Флёр и его товарищи не прибежали и не вырвали меня из рук грубияна, мне кажется, я не унес бы ноги.

— Какая злоба, какая наглость!

— Сударь, — прервал меня Жасмен, — я не постеснялся сказать ему, что мой господин останется не особенно доволен тем, как обращаются...