Мастера русского стихотворного перевода. Том 2

Камоэнс, любимец музы,
Захворав, лежал в больнице.
И в одной с ним был палате
Студиозус из Коимбры,
Сокращавший болтовнею
Скуку дней, ползущих серо.

«Сударь и поэт великий,

Всё ли правду вы писали?
Например, что будто в море,
Где-то близ Короманделя,
Ваш корабль разбился бурей —
Недостойное вас судно —
И что будто бы, в бореньи
С морем, правою рукою
Вы гребли, подняв высоко
Над волнами вашу шуйцу
И держа в ней ваши песни?
Трудно этому поверить.
Сударь, я иной порою —
Коль влюблен — стихи кропаю,
Но когда дойдет до жизни —
Я стихи пущу по ветру…
Для спасенья жизни милой
Нужны, сударь, обе руки».

И поэт с улыбкой молвил:

«Правда, друг, так поступал я,
На житейском бурном море.
Против злобы, лжи и козней
Защищал существованье
Лишь одной моей рукою.
А другой моей рукою
Над пучиной черной смерти
Под лучами бога солнца
Я держал Луизиаду.
И для вечности созрела
Торжествующая песня».

1920

Шандор Петефи

564. Собачья песня

День, как волчиха, сер,
И ветер воет зло,
Льет дождь, а вместе с тем
И снегу намело.

А нам-то что: лежим

В тепле у очага,
Куда толкнула нас
Хозяйская нога.

И сыты будем всласть:

Хозяин, да и гость,
Всего ведь не съедят —
Собакам бросят кость.

Конечно, иногда

Зловеще свистнет хлыст —
Ой, больно бьет он! — что ж,
Ведь пес не пессимист.

За гневом ласки ждем.

Вот кликнул нас наш бог, —
Как весело лизать
Хозяину сапог!

<1930>

565. Волчья песня

День, как волчиха, сер,
И ветер воет зло,
Льет дождь, а вместе с тем
И снегу намело.

Пуста степная ширь:

Вот наш унылый дом.
Пристанища нам нет,
Ни кустика кругом.
Снаружи мучит лед
И голод изнутри,
И так страдаем мы
С зари и до зари.

А вот и третий враг —

Коварный ствол ружья,
Окрашен кровью снег,
И это кровь моя.

И голод, и мороз,

И в ребрах злой свинец,
И всё ж свободен волк,
Глухих степей жилец!

<1930>

Т. Л. Щепкина-Куперник

Эдмон Ростан

566. <Баллада о поединке>

Из героической комедии «Сирано де Бержерак»