Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ 2

— Наверняка это оружие уникальное, единственное на всю Индию. Наивно думать, что Флинт зарыл на острове три ящика сабель с такими алмазами.

— Сабля с «Оком света» — да, уникальная. А вот сабли с алмазами попроще, ценой не в миллионы, а в сотни или хотя бы в десятки тысяч фунтов? Ты думаешь, Компания перевозит на своих фрегатах в обстановке величайшей секретности позолоченные дешевки, украшенные стразами? Попробуй ответить на простой вопрос: зачем Флинт вообще устроил для оружия отдельный тайник? Всего для трех ящиков? Если первоначально речь об этом не шла, и он собирался закопать оружие вместе с золотом?

Простого ответа на простой вопрос у меня не нашлось. Но я попытался выкрутиться:

— Открою тебе маленькую семейную тайну, Эктор: у деда иногда случались нелады с головой. Спрашивать о причинах его поступков, совершенных в такие периоды, смысла нет.

— Ошибаешься, на сей раз он действовал очень разумно. Полагаю, поначалу он отнесся к оружию так же скептически, как Сильвер. Но уже на острове изменил свое мнение, — скорее всего, после каких-то слов, сказанных чиновниками Компании: возможно, Флинт даже подслушал, о чем они говорят между собой. И твой дед понял, что эта часть клада не уступает стоимостью другим. Или даже превосходит их. Вот почему план капитана изменился и оружие спрятано отдельно.

Очень, очень хотелось ему поверить. Но решил пока остаться при своем прежнем мнении. А если прав Эктор — пусть его правота станет приятным сюрпризом.

Впрочем, вскоре все рассуждения об оружии Флинта вылетели у меня из головы, сменившись другими мучительными раздумьями. Раздумывал я над тем, что же кок Стамп приготовил на обед. А мучительными делал эти мысли мой собственный желудок, ультимативно заявляя: многомильные пешие прогулки — дело, конечно, хорошее. Возможно, даже полезное для капитанов, оправляющихся после ранений. Но он, желудок, в таких мероприятиях участвовать категорически отказывается, если его не будут снабжать пищей — регулярно и в надлежащих количествах.

Желудки моих спутников — что двуногих, что четвероногих — похоже, придерживались такого же мнения: все мы, не сговариваясь, прибавляли и прибавляли шаг, пока не увидели воды Северной стоянки и застывшую невдалеке от берега «Патрицию».

Матросы как раз спускались в шлюпку — и я, напрягая голос, крикнул, чтобы они захватили корм для осликов. Штатного опекуна ослов, Бена Ганна, нигде не было видно. Наверняка сейчас прячет на шхуне свою бесценную тысячу, а по возвращении снова прокутит за три недели. Я не стал кричать, чтобы он тоже прибыл на берег и приступил к обязанностям по уходу за животными — и впрямь устал сегодня от этого человека. Вместо того обратился к Сильверу:

— Джон, я настаиваю: разберись с Рюггером. Устрой ему проверку. Посмотри в глаза, как ты умеешь.

— Я верю этому парню. Не как себе, но верю, — сказал он, спешиваясь.

— Лишь бы не пришлось пожалеть о твоей вере, когда он устроит нам пожар на борту или иную пакость, а потом улизнет на берег дожидаться Смоллетта.

Сильвер приложил ладонь ко лбу на манер козырька, всмотрелся и сказал:

— А в шлюпке-то его нет.

— Где матрос Рюггер? — крикнул я, уверенный, что получу ответ: остался на шхуне.

— На берегу, сэр! — отозвался боцман Трент, сидевший на руле. — Понес еду юнгам!

Мы с Сильвером переглянулись, и я увидел по лицу Джона: вся его вера в Рюггера мгновенно испарилась, едва речь зашла о малышке Пэт.

— Как давно?! — крикнул я.

— Сразу, как пробили две склянки, сэр!

Проклятье! Не успеть, не перехватить… Хотя… если пустить ослов в галоп…

— Джон! Делай, что должен, я сам разберусь с Рюггером! Эктор! По коням! Вернее, по ослам, и не жалей каблуков!

— Скачите, как дьяволы! — напутствовал нас громовой рык Сильвера.

* * *

Признаюсь честно: кавалерист я посредственный, и, если есть выбор, предпочитаю передвигаться в экипаже. Эктор больше искушен в искусстве верховой езды, к тому же мы второпях не разбирались, кому на какого осла садиться, — и в результате мой друг сидел в удобном седле Людовика, а подо мной оказалась спина Марии-Терезии (или Елизаветы?) с притороченными мешками для серебра. Следом скакала вторая ослица, громыхая навьюченными на нее кирками и заступами. Отвязывать поводья было некогда, и я решил: пускай, движение не замедляет.

Наверное, со стороны ослиный галоп выглядел комично, но тем не менее это был галоп — бегом мы никогда бы не добрались до Фок-мачты столь же быстро.

И все же мы опоздали: увидели Рюггера, выходящего на поляну. Судя по направлению движения, матрос уже спускался с холма. Плетеный короб для продуктов, которым Рюггер беззаботно помахивал, явно был пустым.

— Рюггер! — Моя рука скользнула в карман. — Ты почему здесь? Ты сейчас должен на вершине холма подменять юнг, чтобы они отдохнули и поели.

— Извините, сэр! Юнги сами отказались от подмены, сказали, что ничуть не устали от такой службы. — Он вздохнул. — Работка и впрямь не пыльная…