Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ 2

Но у нас с Эйбом появился свой маленький секрет от старших: эта самая крохотная полянка за косогором. Там было хорошо. Росло единственное дерево, невысокая сосна с искривленным, перекрученным стволом, неведомо как сумевшая укорениться в каменистой почве. Журчал родник, напоминавший крохотный водопадик: струйка воды падала с уступа, находившегося в десяти футах над нашими головами, и под это журчание так хорошо было поговорить о том, о сем, выкурить по трубочке… Но самое главное — через косогор не было хода ни хромоногому Сильверу, ни раненому Смоллетту: суровые наши начальники не могли забрести туда случайно и открыть тайну убежища. А косогор был единственным доступным путем, с других сторон крохотную полянку окружали обрывы.

Мы не злоупотребляли нашим секретным местечком, но раз или два за день наведывались туда ненадолго, передохнуть и поболтать. Мы даже придумали тайный знак, так озадачивший сегодня Эктора — и если Эйб, вернувшись из тяжелой ходки с золотом к «Испаньоле», видел где-нибудь этот знак, он знал: приятель Хокинс уже поджидает его под заветной сосной.

Сначала знак был сложнее, была третья вертикальная палочка с круглой петелькой снизу, и означало это «by that tree» (у того дерева). Но круглую букву «b» трудно выцарапывать гвоздем на деревянной поверхности, и мы сократили тайный знак до «tt», «that tree», то дерево.

Так что я почти не соврал Эктору. Речь действительно шла о дереве. Но не о Тайбернском, понятно.

…Там все осталось прежним. Так же падала сверху струя воды, а сосна, казалось, ничуть не приросла за годы. И так же сидел Эйб Грей — под сосной, на берегу выдолбленного струей водоемчика.

Лишь уселся зачем-то на мое место. Позабыл, наверное, что на том плоском камне всегда сидел я.

Мушкета либо пистолета у него действительно не было. Мог припрятать где-то рядом, но ему это не помогло бы — я свой пистолет держал в руке.

Приветствовать я Грея не стал, желать ему здоровья тоже. Заговорил о другом:

— Ну, что, Эйб, опять случился бунт? Остатки экипажа посчитали, что во всем виноват ты? Бывает такое с капитанами… А плавал бы штурманом по Балтике, так горя бы не ведал. Я знавал тут, на острове, одного парня, который тоже очень рвался в капитаны. Его звали Джордж Мерри, и у него, как у тебя, был очень большой рот, но маленький желудок, — постоянно норовил откусить больше, чем мог проглотить. Если вспомню, где он зарыт, прикажу закопать тебя рядом. И воткну кол с одной табличкой на двоих: «Они слишком много хотели».

Он ничего не ответил, сидел как сидел.

— Не знаю, на что ты надеялся, Эйб, приглашая меня сюда. Но я полез на косогор лишь для того, чтобы тебя убить.

* * *

Он соизволил наконец поднять голову и посмотреть на меня. Поинтересовался:

— Отчего тогда не стреляешь?

— Даю сказать последнее слово осужденному моим капитанским судом. Но если тебе нечего добавить…

Щелкнули взводимые курки.

— Добавить? Я еще не начинал.

— Тогда начни, но слишком не затягивай, не занимайся пустословием. Если мне станет скучно слушать, я тебя прерву. Выстрелом.

— Присаживайся, в ногах правды нет.

— Пожалуй, постою. К тому же ты занял мое место. Но ты сиди, не вставай. Тот плоский камень чем-то смахивает на скамью подсудимых, и тебе на нем самое место. Говори, Эйб. С чего начнешь? С трудного детства, толкнувшего на кривую дорожку?

— Я не собираюсь оправдываться и просить о снисхождении. Вместо того хочу предложить тебе еще одну честную и справедливую сделку. По-моему, условия первой я выполнил безукоризненно, и с таким деловым партнером, как я, можно иметь дело.

Сумел заинтриговать, мерзавец… Я решил послушать и все-таки уселся на камень, некогда служивший «креслом» Грею (игрою природных сил валун и впрямь напоминал этот предмет меблировки), и водоемчик теперь разделял нас. Пистолет со взведенными курками я положил на колено. У Грея действительно висел на поясе тесак, но пока он вынет его из ножен, пока обогнет эту лужицу, — получит свои две пули. Потом я подумал о возможности промаха, или осечки, или легкого ранения, — и достал второй пистолет, положил на «подлокотник кресла». Стоило исключить даже самую крохотную вероятность неудачи.

Грей с кривой улыбкой наблюдал за моими приготовлениями. Посоветовал:

— Можешь еще вытащить из ножен тесак. И взять его в зубы.

У меня действительно висел на поясе тесак, почти такой, как у него. Я решил не таскать по лесам и горам драгоценную индийскую саблю. Исцарапаются ножны, или, того хуже, какой-нибудь самоцвет зацепится за валун и отвалится. Пэт же не смогла расстаться с полюбившимся и пришедшимся по руке оружием. И взяла сегодня саблю на берег. Но в видах сбережения еще накануне сшила брезентовый чехол для ножен.

— Грей, ты слишком много болтаешь. Излагай условия сделки. За первую же фразу, не имеющую к ней отношения, я прострелю тебе бедро.