По ту сторону свободы и достоинства

Это опосредование отдаленных последствий легче проанализировать, когда речь идет о положительных подкрепляющих стимулах. Рассмотрим, например, такой акт «палеоповедения»⁷⁴, как сохранение огня. Практика сгребания на ночь золы поверх горячих углей с тем, чтобы утром было легче развести огонь, должна была быть очень важной в те времена, когда добыть огонь было затруднительно. Как эта практика могла быть усвоена? (То, что у кого-то появилась идея сохранять таким образом огонь, не является объяснением, поскольку нам все равно бы пришлось выяснять, каким образом она появилась.) Горящий уголь, найденный утром, вряд ли мог бы сам по себе подкрепить ночные действия по сгребанию золы, однако временной разрыв может быть преодолен посредством ряда условных подкреплений. Довольно легко научиться разводить новый огонь из старого, еще не совсем потухшего, и, если видно, что огонь потух недавно, должно быть несложным научиться разгребать кучку золы для того, чтобы найти тлеющий уголек. Большая куча золы, благодаря этому, могла стать для кого-то условным подкрепляющим стимулом — возможностью разгрести старый костер и найти все еще тлеющий уголь. Таким образом, сгребание золы в кучу будет получать автоматическое подкрепление. Промежуток времени мог быть сначала очень коротким - огонь засыпался золой и недолго находился в таком состоянии, — но. когда сохранение огня стало устойчивой практикой, временные аспекты соответствующих контингенций могли измениться.

Как и все остальные подходы к происхождению палеоповедения, это построение весьма умозрительно, однако оно может быть использовано для следующего объяснения. Контингенции, под влиянием которых люди научились сохранять огонь, должны были быть крайне редкими. Нам придется положиться на правдоподобность того факта, что для возникновения подобных контингенций требовались сотни тысяч лет. Однако, как только практика сгребания золы или какая-либо часть этой практики была усвоена одним человеком, другие могли усвоить ее гораздо быстрее, и в дальнейшем уже не было необходимости в случайных контингенциях.

Одно из преимуществ общественных животных заключается в том, что никто не должен в одиночку изобретать все практики. Родитель учит своего ребенка, а мастер — своего ученика, потому что так они получают полезного помощника, а в процессе ребенок и ученик научаются полезному поведению, которое было бы, скорее всего, недоступно им вне социальных контингенций. Возможно, никто не сеет весной лишь для того, чтобы собирать осенью урожай. Высадка семян не была бы адаптивной или «рациональной» практикой, если бы никак не была связана с урожаем, но человек сажает семена весной под действием более непосредственных контингенций, организованных по большей части социальной средой. Урожай в лучшем случае оказывает эффект поддержания ряда условных подкреплений.

Важный репертуар поведения, который усваивается только от других людей, имеет вербальный характер. Предположительно, вербальное поведение возникло под влиянием контингенций, включающих практическое социальное взаимодействие, однако индивид, ставший одновременно и говорящим, и слушателем, становится обладателем поведенческого репертуара необычайной широты и мощи, который он может использовать и полностью самостоятельно. Часть этого репертуара связана с самосознанием и самоконтролем, которые, как мы увидим в главе 9, имеют социальное происхождение, несмотря на это, их обычно неверно истолковывают как весьма индивидуализированные и личностные феномены.

Тем не менее еще одно преимущество может быть усмотрено в том, что индивид, в конце концов, является одним из тех «других», кто осуществляет контроль, и делает он это ради собственной выгоды. Существование общественных институтов часто оправдывается указанием на некие общие ценности. Человек, подчиняющийся правительству, пользуется определенной долей порядка и безопасности. Экономическая система оправдывает себя указанием на благосостояние, которое она производит, а образовательные учреждения — на умения и знания.

Вне социального окружения человек остается по существу диким, как те дети, которые якобы были выращены волками или с ранних лет смогли прокормить себя сами, находясь в благоприятном климате. Человек, пребывающий с рождения в одиночестве, не обладает вербальным поведением, не осознает себя отдельной личностью и не владеет навыками самоуправления, а — в зависимости от окружающего его мира — обладает лишь скудными умениями, которые можно усвоить за одну короткую жизнь, находясь под влиянием естественных контингенций. В дантовском аду ему уготованы муки, назначенные тем, кто «жил без осужденья и хвалы», как «ангелы, что жили для себя»⁷⁵. Жить только «для себя» значит быть практически никем.