По ту сторону свободы и достоинства

Некоторые типы изоляции, действующие через ограничение возможностей для передачи практик, могут способствовать становлению хорошо очерченной культуры. Мы вспоминаем о географической изоляции, когда говорим о самоанской культуре, и о расовых различиях, которые могли помешать обмену практиками с полинезийской культурой. Доминирующий институт или система, осуществляющая контроль, могут сохранять целостность набора практик. Демократическая культура, например, представляет собой социальную среду, определенную некоторыми государственными практиками, которые поддерживают сочетающиеся с ними этические, религиозные, экономические и образовательные практики. Христианская, мусульманская или буддистская культуры подразумевают наличие доминирующего религиозного контроля, а капиталистическая или социалистическая культура - доминирующего набора экономических практик, каждый вариант которых сочетается со вспомогательными практиками из других сфер. Культура, определяемая государственным строем, религией или экономической системой, не требует географической или расовой изолированности.

Несмотря на то, что параллель между биологической и культурной эволюцией начинает хромать, когда дело касается способов передачи новых особенностей, представление о культурной эволюции остается полезным. Новые практики появляются и могут быть переданы далее, если они вносят свой вклад в выживание тех, кто их использует. На самом деле, мы в состоянии проследить культурную эволюцию лучше, чем эволюцию видов, поскольку ее важные проявления могут скорее наблюдаться, чем предполагаться, и ими даже можно манипулировать напрямую. Тем не менее, как мы видим, роль окружения только начинает осознаваться, и социальная среда — она же культура — часто не может быть с легкостью идентифицирована. Она постоянно меняется, не имеет твердой субстанции и легко может быть спутана с людьми, которые поддерживают эту среду и подвергаются ее воздействию.

Так как культура довольно часто определяется через людей, ее практикующих, в так называемом социал-дарвинизме, для того чтобы оправдать соперничество между культурами, используется принцип эволюции⁸¹. Войны между политическими, религиозными, экономическими системами, расами и классами оправдываются тем, что выживание сильнейшего есть закон природы, а ее «клыки и когти окрашены кровью»⁸². Если человек — господствующий вид, то почему бы не пойти дальше и не выделить господствующий подвид или расу? Если эволюция культуры похожа на эволюцию видов, то почему бы и не появиться некой господствующей культуре? Действительно, люди убивают друг друга, и часто из-за практик, составляющих, по-видимому, стержень культуры. Одно правительство или форма правления соперничает с другими, и главным показателем силы становится военный бюджет. Религиозные и экономические системы также обращаются к военным мерам. Нацистским «окончательным решением еврейского вопроса» стала деятельность, направленная на полное уничтожение. И ожидается, что по окончании борьбы такого рода выживет сильнейший. Однако ни один человек не выживает в течение долгого времени, и ни одно государственное, религиозное или экономическое образование — в течение очень долгого времени. То, что эволюционирует, — это практики.

Ни в биологической, ни в культурной эволюции соперничество с другими формами не является единственным важным условием отбора. И биологические виды, и культуры соперничают, прежде всего, с физическим окружением. Большая часть анатомии и физиологии видов соответствует потребностям дыхания, пропитания, поддержания комфортной температуры тела, преодоления опасности, борьбы с инфекциями, размножения и так далее. Лишь небольшая их часть связана с успешной борьбой против представителей своего либо иных видов, благодаря чему она и сохранилась. Похожим образом, большинство составляющих культуру практик связано с поддержанием собственного существования и безопасностью больше, чем с борьбой против представителей других культур, и они были отобраны в результате контингенций выживания, в которых успешное соперничество играло второстепенную роль.

Культура не есть продукт «коллективного сознания» или выражение «общей воли». Ни одно общество не начиналось с социального контракта, ни одна экономическая система — с идеи бартера или налогов, ни одна форма семьи — с интуитивного постижения преимуществ совместного существования. Культура развивается тогда, когда новые практики способствуют выживанию тех, кто ими пользуется.