По ту сторону свободы и достоинства

Технология поведения — вот что нам необходимо. Мы разрешим наши проблемы достаточно быстро, если сможем регулировать рост народонаселения точно так же, как мы корректируем курс космического корабля, или развивать сельское хозяйство и промышленность с той же уверенностью, с какой мы ускоряем высокоэнергетические частицы. или приближаться к мирному сосуществованию с таким же неизменным прогрессом, с каким физика приближается к абсолютному нулю (даже если и то и другое остается, по-видимому, недостижимым). В сравнении с физическими и биологическими технологиями поведенческая технология обладает меньшими возможностями и точностью, и те, кто не находит существующие возможности смехотворными, скорее всего напуганы ими, а не успокоены. Это показывает, насколько далеки мы от «понимания проблем человечества» в том смысле, в каком физика и биология понимают свои предметные области, и насколько далеки мы от предотвращения катастрофы, к которой, судя по всему, неотвратимо движется мир.

Двадцать пять столетий назад можно было утверждать, что человек понимает самого себя не хуже, чем любую другую часть своего мира. Сегодня он понимает себя менее всего. Физика и биология проделали длинный путь, но наука о поведении человека не претерпела подобного развития. Древнегреческая физика и биология ныне представляют только исторический интерес (ни один современный физик или биолог не стал бы обращаться к Аристотелю за помощью), но диалоги Платона до сих пор дают студентам для изучения и цитируют так, как если бы они проливали свет на поведение человека. Аристотель не смог бы понять ни страницы из современной физики или биологии, но Сократ и его последователи испытали бы лишь небольшие трудности, следуя наиболее современным дискуссиям по проблемам человека. Что же касается технологии, то мы достигли больших успехов в управлении физическим и биологическим мирами, но наша деятельность в управлении, образовании, в большей части экономики хотя и приспособлена к весьма разнообразным условиям, усовершенствована незначительно.

Едва ли мы можем объяснить это, заявив, что греки знали все, что только можно знать о поведении человека. Несомненно, о нем они знали больше, чем о физическом мире, но это не много. Более того, их образ мыслей о человеческом поведении, должно быть, содержал роковую ошибку. Греческие физика и биология (неважно какими путями) привели в конце концов к современной науке, но греческие теории поведения человека вели в никуда. Если они и сегодня с нами, то не потому, что содержат некую непреходящую истину, но лишь потому, что не содержат зерен чего-то лучшего.

Неизменно утверждается, что поведение человека — чрезвычайно сложная для изучения область. Да, но мы, вероятно, так думаем главным образом потому, что оказались столь некомпетентными в его познании. Так, современные физика и биология успешно обращаются с объектами, которые, безусловно, не проще, чем многие аспекты человеческого поведения. Различие состоит в том, что они используют средства и методы соответствующей сложности. То обстоятельство, что в области поведения человека нет средств и методов той же мощности, не является объяснением. Это только часть головоломки. Было ли легче послать человека на Луну, чем усовершенствовать образование в средних школах? Или создать более достойные условия жизни для каждого? Или дать возможность каждому получать хорошую зарплату и в результате наслаждаться более высоким уровнем жизни? Выбор не был вопросом приоритетов, так как никто не мог бы сказать, что важнее было достичь Луны. Осуществимость полета на Луну захватывала. Наука и технология достигли такого уровня, на котором это — одним значительным рывком — могло быть сделано. Те проблемы, что ставит поведение человека, не так захватывающи. Мы далеки от их решения.

Легко прийти к выводу, что в поведении человека должно быть нечто, что делает научный анализ, а следовательно и эффективную технологию, невозможными, но мы, как бы то ни было, не исчерпали всех возможностей. В некотором смысле можно сказать, что вряд ли методы науки уже применялись к анализу человеческого поведения. Мы использовали средства науки; мы считали, измеряли и сравнивали, но почти во всех современных исследованиях поведения человека упущено нечто для научной деятельности существенное. И это «нечто» касается нашего толкования причин поведения. (В настоящее время термин «причина» редко употребляется в сложных научных текстах, но здесь он будет уместен.)²