— Несчастный отец, потерявший сына, отправился в море его разыскивать. Но море сегодня бурное, лодчонка вот-вот потонет.
— Где его лодка, я не вижу её, — заволновался Пиноккио.
— Вон там, следи за направлением моего пальца, — ответила старушка и указала на лодочку не крупней ореховой скорлупки, в которой едва была заметна крошечная человеческая фигурка.
Пиноккио пристально вгляделся в даль и вдруг издал пронзительный крик:
— Это же мой отец! Отец!
Лодка, подбрасываемая яростными волнами, исчезла на мгновение, потом появилась вновь. Пиноккио, стремительно взобравшийся на вершину нависавшего над морем утёса, стал звать отца и отчаянно размахивать то шапкой, то платком.
И Джепетто, хоть и находился далеко, похоже, услышал своего сына: он тоже сорвал с головы шапку и замахал ею, показывая знаками, что он бы вернулся, но разбушевавшееся море не даёт приблизиться к берегу.
Вдруг вздыбилась огромная волна, и лодка исчезла из виду. Люди ждали в надежде, что хрупкая посудина вот-вот вновь покажется снова, но лодка так и не появилась.
— Бедный старик, — говорили с сочувствием рыбаки, собравшиеся на берегу. Они пробормотали молитву и собрались расходиться по домам.
И тут раздался отчаянный вопль. Оглянувшись, рыбаки увидели, как маленький мальчик бросился со скалы в море с криком:
— Я спасу своего отца!
Деревянный Пиноккио отлично держался на воде и плавал как рыба. Он то исчезал, захлёстнутый свирепыми волнами, то над водой снова была видна его голова. Но в конце концов он совсем исчез из виду.
— Бедный мальчуган! — качали головами рыбаки, столпившиеся на берегу, и, наконец, потеряв всякую надежду увидеть что-нибудь в морской дали, разошлись по домам.
ГЛАВА 24
Пиноккио плыл всю ночь.
А ночь была воистину страшной! Дождь обрушивался сплошным потоком, сыпал град, гремели раскаты грома. От вспышек молний становилось светло, как днём.
Под утро Пиноккио разглядел впереди полоску земли. Это был остров, лежавший посреди моря.
Пиноккио из последних сил пытался выбраться на берег, но все его старания были тщетны. Волны играли им, точно соломинкой. Но наконец, на его счастье, крутая волна подхватила его и с яростью швырнула на песок.
Пиноккио ударился так сильно, что все его суставы затрещали, но он мужественно сказал:
— Какое счастье, что я спасся! Это просто чудо! Понемногу непогода утихла, небо прояснилось, солнце вновь засияло во всём своем великолепии, а море стало спокойным и ровным, точно разлитое на блюдце масло.
Пиноккио разложил свою одежду, чтобы просушить её на солнце, а сам стал вглядываться в морскую гладь в надежде увидеть маленькую лодочку с фигуркой гребца. Но, как ни напрягал он зрение, видел лишь небо да море, да вдали парус корабля, казавшийся не крупней мушиного крыла.
— Хоть бы знать, как называется этот остров! — вздохнул Пиноккио. — И убедиться бы ещё, что здесь живут нормальные люди, а не любители подвешивать мальчиков на деревьях. А у кого я спрошу, если здесь никого нет!
От мысли, что он оказался один-одинёшенек на чужом необитаемом острове, у Пиноккио на глаза навернулись слёзы. Но в этот момент он увидел большую рыбину, проплывающую недалеко от берега. Она спокойно направлялась куда-то по своим делам, высунув голову из воды.
Пиноккио не знал, как зовётся эта рыба, и крикнул просто:
— Здравствуйте, госпожа Рыба! Можно вас на два слова?
— Хоть на три, если вам будет угодно, — ответила рыба, а надо сказать, что это был дельфин, и такой вежливый, каких не найдёшь больше ни в одном море на свете.
— Не подскажете ли мне, нет ли на этом острове каких-нибудь деревушек, где можно раздобыть еду, не рискуя быть съеденным?
— Разумеется, есть, — ответил дельфин. — И одну из них вы найдёте совсем неподалеку отсюда.
— И по какой дороге туда добраться?
— Держитесь тропы слева от вас и шагайте, куда нос смотрит.
— Не скажете ли вы мне ещё кое-что? Вы ведь день и ночь плаваете по морю, так не встречалась ли вам маленькая лодочка, в которой был мой отец?
— А кто ваш отец?
— Он лучший из отцов на свете — и, увы, трудно найти сына хуже, чем я.
— Во время ужасного шторма прошлой ночью маленькая лодка, должно быть, затонула, — промолвил дельфин.
— А мой отец?
— Его могла проглотить страшная акула, которая с недавних пор сеет ужас и смерть в наших водах.
— А она очень большая? — спросил Пиноккио, уже начиная дрожать от страха.
— Большая? — воскликнул дельфин. — Чтобы вы хоть немного её себе представили, скажу: она больше пятиэтажного дома, а в её пасть свободно въедет целый поезд.
— Только этого не хватало! — ахнул перепуганный Пиноккио. Он с величайшей поспешностью оделся и сказал дельфину: — До свидания, сударь! Извините, что побеспокоил вас. Премного благодарен за вашу любезность!
И Пиноккио заторопился прочь по указанной тропинке. При малейшем шуме он в страхе оглядывался назад: уж не гонится ли за ним страшная акула с поездом в пасти.