Россия – Грузия после империи

Грузинская наука была признана во всем Союзе и, насколько это могло быть в те годы, – за рубежом. Был создан огромный круг ученых, участвовавших в ее развитии, – это и теоретики, и историки, и библиографы, текстологи, представители смежных специальностей. Назовем самые яркие имена: Д. Лихачев, Б. Мейлах, Д. Максимов, В. Мануйлов, Л. Пинский, А. Панченко, Т. Орнатская, Л. Емельянов, Л. Лотман, Д. Благой, Н. Эйдельман, В. Вацуро, С. Бэлза, В. Зайцева, С. Фомичев, Г. Фридлендер, А. Иезуитов, Н. Скатов, И. Андроников, В. Хорев и др. Подчеркнем, что при неизбежном подчинении или, точнее, учете идеологических требований важнейшим оставался личностный фактор. Перечисленные ученые были носителями самых различных взглядов, это иная тема исследования, но именно во время пребывания в Грузии они вступали в диалог. К примеру, Т. Орнатская и Г. Фридлендер были блестящими текстологами, в конце 1970-х – начале 1980-х работали над академическим изданием Ф. М. Достоевского и проводили лекции для студентов ТГУ о текстологии, в которых вообще не было места идеологии. А. Иезуитов же был именно идеологом от литературоведения, занимался трудами В. Ленина и их значением для литературы, но, приезжая в Грузию, не читал докладов по марксистской идеологии в литературоведении, а, к примеру, был оппонентом моей диссертации по «Что делать?» Н. Г. Чернышевского. Лишь в Грузии многие из них участвовали в общих конференциях.

Если к этому добавить выдающихся поэтов, «вросших» в Грузию, в грузинскую и русскую литературу в Грузии, можно представить весь спектр литературной жизни той эпохи.

Поэты и прозаики не занимались наукой, но создавали литературный процесс и давали материал для исследования переводов, взаимосвязей, изучения произведений на грузинскую тематику; это классики нескольких поколений (отметим имена XX в.): Н. Гумилев, А. Ахматова, М. Цветаева, Б. Пастернак, А. Толстой, не говоря о Максиме Горьком и В. Маяковском, С. Есенин, Б. Лившиц, П. Антокольский, Н. Тихонов, Н. Заболоцкий, Е. Евтушенко, Б. Ахмадулина, А. Вознесенский, А. Битов и многие другие. Было создано целое культурное поле Грузия – Россия, и Грузия была органически включена в русскую словесность, а исследование этого массива текстов, переписки и воспоминаний актуально всегда, независимо от сиюминутных установок партии.

Вспомним, что «Литературная Грузия» печатала многих авторов, которые в центре не могли публиковаться, а издательство «Мерани» почти героически выпускало книги уже формально реабилитированных, но еще не публиковавшихся поэтов. Особая роль принадлежит здесь блестящим редакторам и издателям Георгию Бебутову, Марку Златкину, Михаилу Лохвицкому, Майе Бирюковой. Мы лишь намечаем здесь еще одну сторону процесса, без которой нельзя представить его в целостности, однако данная тема требует отдельного исследования.

Среда была для этого живая и плодотворная. Дни культуры и литературы становились многодневными праздниками. Во время этих торжеств проводились конференции, круглые столы, встречи поэтов, критиков и литературоведов с читателями и студентами, это был живой литературоведческий процесс, который нельзя сбрасывать со счетов; в Грузию приезжали «глотнуть воздуха», стремились, как в некое «убежище».

В разгар скандала вокруг Нобелевской премии в Грузии в 1958 г. вышел последний прижизненный сборник Бориса Пастернака «Поэты Грузии. Грузинские поэты» – своего рода дань опальному писателю за годы его верности грузинской литературе, репрессированным поэтам-друзьям и их семьям. Первый юбилей Бориса Пастернака посмели отметить в стенах Тбилисского государственного университета, состоялось широкомасштабное заседание с участием профессоров и студентов. Это тоже было частью литературоведения, устного, так как в 1970 г. напечатать материалы о Пастернаке, тем более такие тексты, которые прозвучали на встрече, еще было невозможно.