Россия – Грузия после империи

В Грузии нередко издавалось то, о чем в центре было невозможно помыслить, и это имеет прямое отношение к науке, составляет ее неотъемлемую часть. К примеру, издание сочинений Николая Гумилева – это изыскание, текстология, литературная критика и редакторское дело под одной обложкой – почти 500 страниц гумилевских текстов. Вся читающая страна просила достать, найти и выслать сборник. Подозреваю, что тираж печатали несколько раз, не всегда официально. Таким образом воспитывалась школа литературоведения, полная умолчаний, но пропитанная примером профессоров, критиков и поэтов, включенных в процесс. Здесь следует сказать, что наука и педагогика в тех условиях развивались не только в опубликованном варианте. Печатные труды, можно сказать, были лишь верхней частью айсберга. Бывало, ловили каждое слово, интонацию, позволяющие заглянуть за пределы дозволенного. И это касалось не только русистики. К примеру, курс истории западноевропейской литературы (XX век) в 1970-х гг. читал студентам ТГУ профессор Гастон Буачидзе, который на некоторое время переехал в Тбилиси из Франции, позже, в 1990-х, он вернулся во Францию. Его лекции по французской литературе были лекциями профессора с западноевропейской позицией, не имеющей ничего общего с марксистской.

Приведу еще один пример. До конца советского периода в университетской программе был обязательный курс «Атеизм». Он, естественно, не только напрямую был связан с идеологией, но являлся ее детищем. У нас (в 1971/1972 учебном году) его читал доцент Зураб Поракишвили, в то время заместитель министра просвещения Грузии. Этот высокий государственный чиновник на первой же лекции сказал: «Мы не знаем, есть ли Бог или нет, и не будем этого обсуждать. Мы займемся историей религии». Даже представить себе невозможно, что подобное публичное высказывание могло прозвучать в Москве или Ленинграде.

Следует постоянно иметь в виду, что русистика развивалась в тесных контактах с картвелологией, а также с изучением западных и восточных литератур. Самые тесные творческие связи у русистов были с профессором Натальей Константиновной Орловской, которая воспитала несколько поколений как специалистов по европейской литературе, так и русистов. Последнюю свою итоговую книгу, посвященную исследованиям целого ряда писателей и шедевров литературы на стыке культур – западной и русской, она издала в 90-летнем возрасте (Орловская, 2013).

Приведем наиболее яркие примеры сотрудничества с картвелологами. В январе 1976 г. сектор древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР совместно с кафедрой древнегрузинской литературы Тбилисского государственного университета организовали научный симпозиум «Три дня древнегрузинской литературы в Пушкинском Доме». Осенью 1977 г. состоялся ответный симпозиум «Три дня древнерусской литературы в Тбилисском государственном университете». Результатом работы этих двух форумов стал сборник научных статей «Русская и грузинская средневековые литературы» (Л., 1979), изданный совместно Пушкинским Домом и Тбилисским университетом. Продолжением традиции знакомства с научными проблемами в области изучения грузинской и русской средневековых литератур стал новый симпозиум «Дни древнегрузинской литературы в Пушкинском Доме», состоявшиеся 5–7 февраля 1986 г. Ведущей фигурой на всех конференциях был академик Дмитрий Сергеевич Лихачев, а с грузинской стороны – профессора Лео Менабде и Элгуджа Хинтибидзе.

Да и с иными сферами была тесная связь, все старались присутствовать на легендарном симпозиуме по проблемам бессознательного в начале 1970-х, на лингвистических научных форумах. В мои студенческие времена на конференцию по структурной лингвистике приехал Роман Якобсон, один из корифеев структурной лингвистики США. Впервые, насколько нам известно, он прибыл в Грузию в 1966 г. на празднование 800-летия создания поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре», в последний раз участвовал во II Международном симпозиуме по проблемам бессознательного (сентябрь – октябрь 1979 г.). Р. Якобсон говорил, кстати, о том, что приехал на родину своего великого друга Маяковского. Здесь следует сказать, что в Грузии была создана признанная школа лингвистики, в том числе в области русистики[112].

Крупные ученые-литературоведы, как уже было сказано, чаще всего «погружались» в XIX в., в древнюю литературу, их исследования также неизменно находились под колпаком власти, однако они умудрялись рассматривать современное, болезненное, актуальное… Достаточно назвать имена М. Бахтина, Д. Лихачева, С. Аверинцева, Л. Пинского. Кстати, почти все эти классики филологии были в той или иной степени связаны с Грузией.