Россия – Грузия после империи

Завершая, вновь упомянем переливающиеся сосуды. Жидкость в виде идеологии вливалась почти равномерно, но субстанция, определяющая национальные особенности культуры и менталитета, до конца не растворялась и образовывала в каждом случае новый состав. Совершенно не идеализируя ни ученых, ни их наследие, ни попытки борьбы с системой, я считаю, что было создано порой максимально возможное для времени жестокого давления цензуры… Можно сделать предварительный вывод о том, что грузинское литературоведение в области русистики никогда не было, да и не могло быть откровенно диссидентским, но и никогда не было ортодоксально социалистическим. Грузинская русистика впитала в себя разные научные направления и национальные стихии, на разных этапах максимально использовала возможности относительной свободы высказывания и печатного слова и внесла солидный вклад как в собственно русистику, так и в создание школы грузино-русских литературных, лингвистических и культурных взаимосвязей, а позже внесла вклад в развитие компаративистики. Естественно, труды требуют пересмотра, в частности, неприемлем сегодня их пафос, постоянное обращение к трудам классиков марксизма, отношение к России как к «старшему брату», устаревший стиль повествования, однако, учитывая стремительность развития всех процессов в современном мире, смену ценностей и ориентиров во всех областях гуманитарных наук, пересматриваться они должны не только со скидкой на их идеологическую зависимость, но в контексте смены всех научно-культурных парадигм XXI в.

Библиография

Битов А. (1990) Одноклассники: К 90-летию О. В. Волкова и В. В. Набокова // Новый мир. № 5. С. 224–242.

Гароди Р. (1966) О реализме без берегов. М.: Прогресс.

Имедадзе В. (1957) Слово о нерушимом братстве [Слово И. Чавчавадзе на банкете в честь Е. Л. Маркова] // Литературная Грузия. № 3. С. 53–55.

Летопись дружбы грузинского и русского народов с древнейших времен до наших дней (1967) / Сост. В. Шадури, Г. Бебутов. 2-е, доп. изд. Тбилиси: Литература да хеловнеба. Т. 1.

Орловская Н. (2013) Очерки по вопросам литературных связей. Тбилиси: Русский клуб.

Русская и грузинская средневековые литературы (1979): Сб. науч. тр. Л.: Наука.

Хихадзе Л. (2003а) Восприятие литературы как интеракция. Тбилиси: Изд-во ТГУ.

Хихадзе Л. (2003б) Литература в движении (русско-грузинские диалоги). Тбилиси: Изд-во ТГУ.

Взгляд из России

Интервью Елены Чхаидзе с религиоведом и культурологом Николаем Шабуровым

Елена Чхаидзе: Николай Витальевич, как вы полагаете – постсоветский период, «официально» объявленный оконченным (например, об этом заявлял Путин), действительно закончился? А когда он начался? Какие критерии в литературно-культурном контексте в отношении межэтнических связей его характеризуют?

Николай Шабуров: Я не думаю, что постсоветский период закончился. Советский период, длившийся более 70 лет, явился очень важным этапом в жизни всех народов, населявших СССР, и последствия этого периода не скоро будут изжиты. Должно пройти еще немалое время, когда станет понятно, что именно возникло на месте СССР и как можно назвать новое явление. Приведу пример по аналогии: 1945–1991 годы можно назвать послевоенным временем, поскольку сложившийся тогда миропорядок был во многом результатом Второй мировой войны. Распад СССР, гибель советского блока и конец коммунизма привели к возникновению совершенно новой реальности. Соответственно, эпоха, начавшаяся в 1991 году, – постсоветская, и останется таковой, пока контуры нового миропорядка не определятся.

Если говорить о постсоветском пространстве, то литературно-культурные связи между народами бывшего СССР ослабли. В СССР, при всем различии культур России, Кавказа, Средней Азии, Прибалтики и пр., существовало общее культурное пространство, и даже такое понятие, как советская литература, не было исключительно идеологическим конструктом; за ним стояла определенная реальность. Сейчас культуры (и литературы) постсоветских стран развиваются самостоятельно (скажем, на современную украинскую литературу больше влияет польская или чешская, нежели русская).

Е. Ч.: Как развивалась или осуществлялась поддержка культурной политики в отношении межэтнических связей?

Н. Ш.: Трудно говорить о какой-то культурной политике. Можно указать лишь на тенденцию развивать и поддерживать национальные традиции (что бы под этим ни понималось). Если говорить о российской политике, то характерно, что недавно возникший концепт «русского мира» является исключительно политическим и лишен какой бы то ни было культурной компоненты. Развитие и поддержка русского языка в ближнем зарубежье, пропаганда русской культуры (литературы, театра, кино, живописи), поддержка русских школ – всему этому не уделяется никакого внимания, а то, что в этой сфере делается, – жалкий довесок к лоббированию российской внешней политики и поддержке сепаратистских настроений среди русскоязычного населения постсоветских государств.