Россия – Грузия после империи

Медленно и печально, ошарашенный всем увиденным, брел я вверх по проспекту Руставели. Полицейские силы быстрого реагирования в шнурованных ботинках и черной боевой форме бегом и шагом передвигались взад и вперед, очевидно пытаясь взять под контроль обособленные, действующие теперь самостоятельно группы боевиков. Из соседних улиц неслись крики и вопли. Охота, по-видимому, продолжалась. Между тем проспект, ставший теперь пешеходной зоной, переполняла праздная толпа любопытных. Я повстречал знакомых, которые, качая головой, со смехом иронизировали по поводу нашествия провинциалов и ханжей, заполонивших их просвещенную столицу. Возле отеля «Редиссон блу» меня догнала уже большая группа – несколько сотен молодых мужчин. Они кричали, поднимали к небу целые фонтаны пыли и тяжело дышали, изо всех сил стараясь не утратить свой боевой дух. Словно голодная стая, они промчались по проспекту в направлении филармонии. Вероятно, кто-то сообщил им по мобильному телефону местоположение одного из ускользнувших участников демонстрации, которому теперь грозила жестокая расправа. Вытаращенные глаза, растрепанные волосы, перекошенные щербатые рты, опаленные солнцем небритые лица. Дикая необузданность, опьянение от ярости. Теперь ты увидел еще и это, подумал я. Вот она – толпа, жаждущая крови.

Перед супермаркетом «Попули», стоящим в пределах видимости от того самого здания филармонии, у которого за полгода до того я стал свидетелем революции метлы, собралась толпа сотни под три. Ситуация была мне непонятна. Парни, которым едва исполнилось восемнадцать, стоя на выступе фундамента, как заведенные выкрикивали не что иное, как имя своей родины: «Сакартвело, Сакартвело, Сакартвело!» Наряд полицейских был окружен и зажат со всех сторон, их коллеги пытались вклиниться в толпу, чтобы вызволить товарищей из плена. Начиналась давка, толпа с гулом колыхалась взад и вперед. Девушки рукоплескали насильникам. Над вздымающимися волнами голов и лиц парили, раскачиваясь, телекамеры. На стройке по соседству запасались обрезками бруса и камнями. Позже выяснилось, что толпа требовала выдать участника демонстрации, скрывавшегося в супермаркете. Молодого человека удалось спасти: сбрив ему в подвале бороду, полицейские переодели его в униформу и только так, под видом своего товарища, смогли доставить его в безопасное место. Когда, вернувшись в офис, я докладывал сотрудницам о том, чему стал свидетелем, то был вполне спокоен. Лишь вечером, сидя в тиши квартиры над сообщением о случившемся моим друзьям в Германии, я не смог удержаться от слез. Смысл немыслимых событий на проспекте Руставели, по-видимому, лишь тогда, спустя время, прояснился в моем сознании.