Читаем Скрипы из мглы...(СИ) полностью

Нам только лежать и о небе мечтать,

Чтоб там, где пространство безмерное

На собственных крыльях, хоть раз полетать!

Бездонное небо, чудесное...

Там птицы живут, чтоб летать и мечтать...

Мечтают о солнце, наверное,

Чтоб им иногда до него долетать!

Конечно, мечтают, крылатые,

О чём им ещё остаётся мечтать? -

Как мы здесь - о небе - "ногатые",

Они там - о солнце, хоть могут летать!

Лежу там, где речка беспечная,

На небо смотрю - там плывут облака...

У птиц там мечта есть заветная,

Но как замечательна наша мечта!

Бездонное небо, заветное...

Я буду лежать и о небе мечтать,

Чтоб там, где пространство безмерное

На собственных крыльях, хоть раз полетать!

Санкт-Петербург, 09.10.2013

СЕННАЯ, АФИША, РУБЦОВ...

Светлое спокойное лицо,

Гарь в глазах сгоревшего заката...

Говорил мне серым днём Рубцов

На Сенной, с афиши, в конце лета:

Знаешь, одиночество моё

Это муки и отрады море!

И прожить так было суждено:

Я и одиночество - нас двое.

И светлее друга у меня

Злее, откровеннее, вернее

Не было! Ревущая толпа

Уж не станет ближе и роднее!

И, проснувшись, долго вспоминал

Ясный образ доброго поэта,

И слова, какие мне сказал

На Сенной, с афиши, в конце лета...

Вырица, 21.01.2006

СЛУЧИЛОСЬ ТАК...

Случилось так: бежал в степи

Морозной мглой ночною.

Мерцало что-то впереди

И мгла гналась за мною.

Вот так: в мороз, в степи, во мгле

Мне выпала дорога.

Легла так карта, значит, мне -

Ни света, ни порога!

И всюду ночь, слепая ночь,

Глухая и немая...

А я бежал куда-то прочь -

Куда, не понимая...

И только белая луна

Была одна со мною.

Чуть освещала путь она

Мне бледною свечою.

Не чувствуя земли, бежал...

Бежал... Мне было страшно.

Так карта пала! - понимал

И не роптал напрасно.

Бежал, бежал вперёд, как мог!

Как мог со смертью спорил!

И только знал один лишь Бог

Чего мне бег тот стоил!

Мерцало что-то впереди,

Но что? - огни селений?

А может это лишь огни

Кочующих видений,

Что ищут путников в степи

И приближают дали,

Чтоб сбить с пути и увести

Туда, где б пропадали?

А может то огни больших

Костров людей-шакалов,

Ребёнком слышал я про них

В рассказах аксакалов?

Они не любят белый свет,

И ждут - падёт кто рядом,

Ведь у шакалов дружбы нет -

Кто пал - добит шакалом!

Они с ничтожеством своим

Всё кружат где-то рядом,

Они всё ждут, когда же им

Спадётся мясо даром!

Они не бьются со зверьём -

Гнобят его, чтоб падал,

И только он падёт - потом

Бросаются на падаль!

Вот и меня они пасут -

Когда ослабнут ноги...

Ну, нет! - пусть лучше разорвут

Ужасные зверюги!

А может, правда, впереди

Глаза зверюг ужасных,

Что рыщут стаями в степи

Беспечных и бесстрашных,

Таких горячих, молодых,

Доверчивых, прекрасных,

Таких, как я - таких живых,

Заблудших и несчастных?..

Да, я бежал, не чуя ног,

По сопкам и по кручам,

Казалось, всё бы превозмог

Лишь вырваться бы к людям!

Бежал, бежал куда-то в ночь,

Там, может, мой спаситель...

Бежал, бежал куда-то прочь,

Быть может, на погибель...

Глухие звуки, будто я

Услышал за спиною,

Я оглянулся - только мгла

Одна гналась за мною.

Бежал, бежал, не чуя ног, -

С морозной мглой вёл битву!

И только про себя, как мог,

Шептал одну молитву:

"Помилуй, Господи, прости,

Услышь моё желанье:

Не дай меня в ночной степи

Волкам на растерзанье!

Упасть мне, тоже упаси -

Шакалы рядом, знаю!

Помилуй, Господи, спаси,

Спаси, я заклинаю!"

И снова звуки за спиной

Послышались глухие -

Летел кто, гнался кто за мной? -

Хлопки, шаги такие?

Я сжал сильнее кулаки

И встал, и оглянулся -

Как будто, лязгнули клыки,

Как будто, волк метнулся!

Я был готов, как никогда,

Готов был к нападенью,

Готов был к бою я тогда

И к смертному паденью!

Я с кулаками так стоял

Перед холодной мглою.

Я был готов. Я боя ждал.

Но кто-то ждал со мною!

Он не решался нападать.

Стоял во мгле он где-то.

Звериный дух, большую пасть -

Я чуял рядом это!

Я знал: назад - дороги нет!

Стоять и ждать сраженья?

Что делать? - был один ответ -

Вперёд без промедленья!

И побежал вперёд я в ночь -

Там, может, мой спаситель...

И побежал вперёд я прочь,

Быть может, на погибель...

Случилось так: бегу в степи,

Во мгле. Мороз крепчает...

Но на спасенье впереди

Надежда мне мерцает...

Вот так: в мороз, в степи, во мгле

Мне выпала дорога.

Легла так карта, значит, мне -

Ни света, ни порога!

И всюду ночь, всё та же ночь,

Слепая и немая...

А я бегу куда-то прочь -

Куда, не понимая...

Бегу, бегу, не чуя ног, -

Веду всё ту же битву!

И чтобы всё я превозмог,

Шепчу одну молитву:

"Помилуй, Господи, прости,

Услышь моё желанье:

Не дай меня в степной ночи

Волкам на растерзанье!

Упасть мне, тоже упаси -

Шакалы рядом, знаю!

Помилуй, Господи, спаси,

Спаси, я заклинаю!"

И я бегу, бегу, бегу...

Куда - не понимаю,

Но, всё равно, я прибегу -

Случится это, знаю...

"Помилуй, Господи, прости,

Услышь моё желанье:

Не дай меня в степной ночи

Волкам на растерзанье!

Упасть мне, тоже упаси -

Шакалы рядом, знаю!

Помилуй, Господи, спаси,

Спаси, я заклинаю!

Помилуй, Господи, прости,

Услышь моё желанье:

Не дай меня в степной ночи

Волкам на растерзанье..."

Глухие звуки, будто я

Всё слышу за спиною,

Но за спиною та же мгла

Всё гонится за мною!

"...Упасть мне, тоже упаси -

Шакалы рядом, знаю!

Помилуй, Господи, спаси,

Спаси, я заклинаю!

Помилуй, Господи, прости,

Услышь моё желанье:

Не дай меня в степной ночи

Волкам на растерзанье..."

Перейти на страницу:

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия
Полет Жирафа
Полет Жирафа

Феликс Кривин — давно признанный мастер сатирической миниатюры. Настолько признанный, что в современной «Антологии Сатиры и Юмора России XX века» ему отведён 18-й том (Москва, 2005). Почему не первый (или хотя бы третий!) — проблема хронологии. (Не подумайте невзначай, что помешала злосчастная пятая графа в анкете!).Наш человек пробился даже в Москве. Даже при том, что сатириков не любят повсеместно. Даже таких гуманных, как наш. Даже на расстоянии. А живёт он от Москвы далековато — в Израиле, но издавать свои книги предпочитает на исторической родине — в Ужгороде, где у него репутация сатирика № 1.На берегу Ужа (речка) он произрастал как юморист, оттачивая своё мастерство, позаимствованное у древнего Эзопа-баснописца. Отсюда по редакциям журналов и газет бывшего Советского Союза пулял свои сатиры — короткие и ещё короче, в стихах и прозе, юморные и саркастические, слегка грустные и смешные до слёз — но всегда мудрые и поучительные. Здесь к нему пришла заслуженная слава и всесоюзная популярность. И не только! Его читали на польском, словацком, хорватском, венгерском, немецком, английском, болгарском, финском, эстонском, латышском, армянском, испанском, чешском языках. А ещё на иврите, хинди, пенджаби, на тамильском и даже на экзотическом эсперанто! И это тот случай, когда славы было так много, что она, словно дрожжевое тесто, покинула пределы кабинета автора по улице Льва Толстого и заполонила собою весь Ужгород, наградив его репутацией одного из форпостов юмора.

Феликс Давидович Кривин

Поэзия / Проза / Юмор / Юмористическая проза / Современная проза