Стихотворения

О

бессмертная дочь морской текучей пучины,Зачем томишь мне душу вечной смутою?
Семь пятилетий уже под твоими знаменами верный
Вседневно и всенощно Цельтис ратует.
Первой была для меня Барбара из рода сарматов,
Моей любовью ныне знаменитая;
Дважды девять зим[343] едва насчитал я дотоле,
И шесть прошли, служась любовной службою.
Юность окрепла моя, и тогда обожгла ее Эльза,
¹⁰ Над вьющимся Дунаем мной воспетая.
И как над Рейном-рекой пришли мои зрелые годы —
Мой путь меня привел к любезной Урсуле.
Урсула нежную речь пролила в мое страдное сердце,
К привольной жизни приневолив ласкою;
Урсула учит ловить бегучие радости жизни
И сердце греть вакхическими чашами,
А от застольных услад ведет к постельным усладам,
Блаженными объяв меня объятьями:
Тяжко вздымается грудь под гнетом пленяющей страсти,
²⁰ И бьется дух в трепещущем предсердии,
Между тем, как уста прилипают к устам в поцелуе
И языки, играючи, сплетаются.
Истинно так весной, когда повеет Фавоний[344]
И небосвод вернет нам солнце доброе,
Лед, застывший меж зимних снегов, размякнет и тает,
И глыбы льются влажными потоками;
Так и сердце мое разымает ночною игрою
Красавица земли прирейнской — Урсула.

6. О младенце, взогретом у огня [345]

Сын, иссеченный из утробы матери,
Будь Соломона радостней![346]
Тебе, как Вакху, дважды быть рожденному[347]
Судили судьбы строгие,
Но разное для вас начало выпрялось
В руках у Парки прялкою:[348]
Нисейский бог[349]

в бедре отцовском выношенДо девяти был месяцев,
И ты шесть лун во чреве грелся матери,
¹⁰ И три — в корчаге глиняной,
Которая, в очажных стоя угольях,
Была тебе утробою,
Наполненная жирностию млечною
И смигмой умастительной.[350]
О жизнь,[351] сколь тяжких ты полна опасностей!
А смерть — еще досаднее.

7. К Генриху Куспидиану о том, что ничего нет славнее и вековечнее, нежели словесность [352]