Струящийся свет Божества

Однако в реальной действительности вопрос о призвании к монашеству зачастую не ставился вообще, ибо детей отдавали в монастырь в раннем возрасте по решению родителей. В принятии решения о жизни в монашеской общине значительную роль играли иные мотивы. Средневековое законодательство устанавливало приоритет старшего наследника, а младшему были уготованы монастырское воспитание и духовная карьера. Судьбы женщин-аристократок также тесно увязывались с экономическими и политическими притязаниями их семейств. Думается, что в каждом отдельном случае действовал комплекс мотивов — религиозных, психологических, политико-экономических: содержание женщин из аристократических семейств в монастыре обходилось их родным дешевле, чем приданое, необходимое родовитой невесте; супружеская жизнь оценивалась церковью — главной инстанцией, формировавшей общественное мнение, — ниже, чем монастырская жизнь в воздержании; практика супружеской жизни (избиение мужьями, отсутствие контроля за рождаемостью, высокая смертность женщин во время родов) не имела привлекательности в глазах женщин; определенную ценность имело и то обстоятельство, что монастырь не только предоставлял женщине известную долю эмансипации от власти семьи, но и давал возможность получить образование, научить читать и писать. Число женщин, желавших попасть в XII—XIII вв. в монастырь, резко возросло и намного превышало возможности их приема. Причиной тому было небольшое количество женских монастырей, кроме того до XII в. доступ туда был возможен лишь для женщин-аристократок. Реформа внутри церкви, направленная на восстановление апостольской бедности и чистоты нравов среди духовенства, раскрыла ворота монастырей для других сословий, прежде всего для женщин из городских слоев общества. Однако духовенство, стоявшее во главе доминиканского, францисканского, и цистерцианского орденов, с первых десятилетий XIII в. начало проводить политику сдерживания приема в монастыри и ввело для желающих имущественный ценз, для многих непреодолимый.

Существовала еще одна возможность для женщин из круга Мехтильды, избравших путь служения Богу. По нему пошла Елизавета Тюрингская, невестка тюрингского ландграфа Германа I, жена Людвига IV. Замок Вартбург, где держал свой двор ландграф Тюрингский, был в ту эпоху одним из центров немецкой культуры. Ландграф Герман I покровительствовал искусству, собирал у себя известных поэтов, устраивал турниры миннезингеров. Елизавета (1207-1231), дочь венгерского короля, с раннего детства была предназначена в жены Людвигу IV. С четырех лет (с 1211 г.) она воспитывалась в праздничном и шумном Вартбурге. Но круг ее интересов был иным: глубокая религиозность, помощь больным и бедным. После утраты мужа (1227) она, следуя францисканскому идеалу бедности, покинула блестящий вартбургский двор, поселилась в своем вдовьем уделе в Марбурге и жила там в бедности, соблюдая строгую аскезу. Она устроила лечебницу для прокаженных, самоотверженно заботилась о бедных и сирых и скончалась в 1231 г. Спустя неполных четыре года (1235) она была причислена к лику святых. Средневековье знало толк в ритуалах, и канонизация Елизаветы, широко известной своей благочестивой жизнью, не могла не оставить следов в душе средневекового человека. Хроникер с волнением сообщал, как проходил обряд канонизации. Фридрих II, в серой одежде кающегося грешника, поднял святую из могилы и возложил корону на ее главу. Пройдут десятилетия, и Мехтильда обратится к Богу за разъяснением, почему святая Елизавета была столь скоро объявлена святой. Ответ, данный Мехтильде (V, 34), видимо, подтвердил ее собственные размышления. Согласно божественному разъяснению, Елизавета есть вестник Божий, отправленный на землю «госпожам неправедным, что по “бургам сидят” и столь великим развратом изъедены, в столь великую гордыню облечены, и столь суетностью своею увлекаемы, что по закону им в геенну попасть должно было». Елизавета спасла их, подавая пример, как следует вести себя, и «примеру ее немало жен последовало...». В этой же главе упоминается Ютта Зангерхаузенская, тоже Божий вестник, посланный для обращения язычников в тогдашнюю Пруссию, — отшельница и миссионерка, еще один образец для женщин эпохи Средневековья. Однако Мехтильда, благоговейно восхищавшаяся обеими святыми, выбирает для себя иной путь. Она уходит из родительского дома к бегинкам. Время, проведенное Мехтильдой среди бегинок, охватывает наиболее значительный отрезок ее жизни — предположительно с 1230 по 1270 г. Этот период включает начало и расцвет ее творчества; она записывает и делает достоянием читающего слоя общества шесть книг своих видений.