Струящийся свет Божества

«СТРУЯЩИЙСЯ СВЕТ БОЖЕСТВА»-ИСТОРИЯ ТЕКСТА, ЯЗЫК, СИСТЕМА ОБРАЗОВ

«Струящийся Свет Божества» — выдающееся произведение женской мистической литературы. Под женской мистикой в современной германистике понимается эмпирический мистический опыт женщины-визионерки, в центре которого находится встреча Бога и души, описанная через брачную лексику Песни Песней. Женская мистика — составная часть немецкой мистической религиозной литературы, вобравшей в себя идеи неоплатоников, Августина, схоластическую и монашескую традиции. Из последней мистиками особенно часто использовались: путь к Богу, намеченный Псевдо-Дионисием Ареопагитом (очищение — просветление — единение), и платоновское различение жизни активной и созерцательной.

Развитие женской мистики тесно связано со становлением города, с деятельностью общественных религиозных движений (ордена проповедников, объединения бегинок), вдохновлявшихся идеей обновления религиозной жизни. Встреча орденов проповедников с женским религиозным движением, встреча изощренной спекулятивной мистической теологии с неистовым религиозным чувством явилась, как считают исследователи, одной из важнейших предпосылок развития мистики в целом и женской мистики в частности. Духовное руководство доминиканцев бегинками, не знавшими латыни, проповедь на немецком языке, с одной стороны, стремление к «нищете духа» как отречению от всего, что уводит от духовной внутренней жизни, с другой стороны, обогатили оба движения. Их результатом были как произведения спекулятивной мистики Майстера Экхарта, так и лирические излияния любящей души Мехтильды Магдебургской.

Как и другие памятники средневековой литературы, «Струящийся Свет Божества» включает в себя множество жанров: молитвы, проповеди, поучения, гимны, религиозный трактат, записи автобиографического характера и так далее. Особое место в нем занимает жанр видения. Именно так (revelationes) определили жанр книги Мехтильды ученые монахи-доминиканцы, осуществившие перевод ее произведения на латынь. Отталкиваясь от этого определения, Г. Морель, первый издатель писания Мехтильды, назвал его «откровениями». Изучение видения как жанра включает в себя проблему отношения текста с живой, конкретной личностью мистика. Развитие личности мистика шло парадоксальным путем, под знаком отрицания личностного в человеке, его единения и растворения в Боге. Тем не менее в процессе подобного отрицания проходило утверждение личности. Какой выбор делал мистик, насколько последовательно шел он по избранному пути, какие поступки совершал он, следуя своему предназначению, что считал грехом и как одолевал его — все эти характеристики свидетельствуют о его личности, обнаруживающей себя в рамках отрицательного утверждения своего «я». Таким же парадоксальным является и авторское самосознание Мехтильды. С одной стороны, ее «чувство авторства» укладывается в традиционную схему, согласно которой мистик ощущал себя только посредником между Богом, избравшим его, и остальным христианским миром. С другой стороны, Мехтильда постоянно отстаивает свое право писать, что она пережила в видениях и как она восприняла пережитое. Книга Мехтильды доносит как высокое осознание ею своей миссии — возвещать истину, так и понимание ее пределов, ибо автором истины является в ее глазах Бог. Чувство авторства воспринимается Мехтильдой в форме «двойного авторства» (М.А. Хаас) ее книги — как Слово Божие, посильно выраженное ею в слове человеческом. Ее книга — результат двойного действия — Бога, приобщившего ее к таинству откровения, и ее самой, лично пережившей встречу с Всевышним и поведавшей об этом сакральном событии всему миру.

Произведение Мехтильды выявляет ее особое отношение к языку: с одной стороны, как автора, находящегося внутри двуязычной ситуации (латынь — немецкий), с другой стороны, как носителя Божественного Слова, осознающего невозможность его адекватного выражения на человеческом языке. Как видно на примере книги Мехтильды, это осознание не обескураживало автора-мистика; напротив, оно заставляло его неустанно искать соответствующую форму языкового выражения и превращало его повествование в постоянный языковой эксперимент.

Мироощущение человека в Средневековье выражалось в постижении им символико-аллегорических смыслов, которые несли в себе реальные предметы. В этих смыслах отыскивался порядок и иерархия Божественного мироздания. Читатель XXI в., открывший книгу средневекового поэта-мистика Мехтильды Магдебургской, вступает в мир возвышенных и причудливых образов, символов, аллегорий, среди которых главенствующее место занимает «любовь».