Струящийся свет Божества

Моисея великая близость и святые труды его и особливо позор, им без вины принятый, и славные знамения и чудеса[185] его и благостное учение его и избранные речения любви, часто к Богу Вечному на горе высокой обращенные, — да будет все сие светом! И давал мне Бог его и будет давать, дабы я прошла под Его защитой без чувства стыда и виновности сквозь злобное коварство всех врагов моих и блаженно воспарила, подобно Моисею с друзьями, перешедшему Чермное море[186].

А фараон и друзья его не могут слишком далеко за нами следовать. Ах, как тонули они в море том[187]. Ах, Господь любимый, смилуйся и наставь врагов наших на путь истинный!

Царь Давид есть в книге сей второй светоч с Псалтирью; в ней он наставляет и сетует, и просит, остерегает и Бога славит.

Соломона изречения сияют (но не деяния его, ибо сам он в омрачении пребывал) в книге Песнь Песней; там Невеста столь опьяненно смела, а Жених ее столь нежно говорит ей: «Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе»[188].

Иеремия освещает свою часть (писания), ибо он о тайне Девы Марии говорит[189][190]. И явил мне его Господь: его украшала непорочная чистота и высота любви и то, что он муки сносил в вере христианской; на нее никогда не взирал он взором плотским.

Даниил также сияет чудным образом. Бог дал ему в милости своей средь врагов его пищу для тела и души[191].

То же и со мной, недостойной, в тяготах моих случалось. Толику сего увидели и враги мои и не могут снести сего; потому и чинят они мне много горя.

21. О трех частях Ада. Какие муки принимает Люцифер и другие шестнадцать человеков. Как им ничто не поможет. Об одеянии Люцифера

Я видела город
под названием Вечная Ненависть.
Он возведен на дне пропастей
из смертных грехов — тяжелых камней.
Гордыня была первым камнем в его основании,
похожим на Люцифера в сиянии.
Скаредность, непослушание,
нецеломудренность, невоздержание —
эти четыре камня огромных,
праотцом Адамом еще принесенных.
Гнев, лицемерие, убийство —
камни, заложенные Каина руками.
Предательство, разочарование в Боге,
самоубийство, лживость убогая —
сими четырьмя камнями убил себя нечестивый Иуда.
Могущественны средь камней тех —
ханжество и содомский грех.
Они лежат в углах строения
и служат опорой его возведения.
Город сей строится и процветает.
Горе тем, кто его возводить помогают.
Те, кто усилия к сему прилагают,
неизбежно туда попадают,
и там их с позором великим встречают.

Город столь перевернут, что именно самые высокие на самое низкое и неблагородное место посажены. Люцифер сидит, своей виною связанный, в бездне самой глубокой. Из его огнистого сердца и из огнистой пасти его беспрерывно весь грех, муки, хворь и позор истекают; в их власти Ад, Чистилище и земля наша столь плачевно пребывают.

В самой нижней части огонь и тьма и зловоние и ужас и наиразличнейшие жесточайшие кары за грехи; и обитают там христиане, по деяниям их распределенные.

В средней части Ада разные кары за грехи средней меры. Обитают там иудеи, по деяниям их распределенные.

В самой верхней части Ада наименьшие кары за грехи. Обитают там язычники, по деяниям их распределенные. И сетуют они так:

«Горе нам, если б знали мы Божий завет, то избегли б великих бед!»

И сетуют иудеи:

«Горе нам, если бы мы исполняли Моисеев закон,

то теперь не слыхали б проклятий со всех сторон!»

Но христиане всех громче стенают от горя и боли,

ибо по собственной воле

лишились чести они великой, для коей

избрал их Христос в великой Своей любови.

И теперь навсегда Люцифер помыкает ими,

проклиная грехи свои, ходят пред ним нагими.

Горе им, сколь постыдно он обращается с ними!

Он приветствует, наводя ужас на них, и говорит с ожесточением:

«Вы, проклятые вместе со мной, какие радости ищите здесь?

Вы никогда не слышали от меня доброго слова,

так отчего же вы славить меня готовы?»

И вот хватает он высокомерного для начала,

сует его себе под хвост и говорит:

«Не столь низко пал я,

чтобы не мог тебя укротить».

Все содомиты попадают ему в глотку

и обитают у него в брюхе.

Когда он делает вдох,

они попадают ему в брюхо.

Но когда он кашляет,

извергаются наружу.

Святош сажает он себе на колени,

целует их отвратительно и говорит:

«Вы — услада моя.