Цена спокойной жизни

— Дело в том, что я был тем самым рецидивистом и встретил того человека, который умер вместо меня. Я — на свободе, более того, я захотел начать новую жизнь и согласился взять наследство. Осталось только позаботиться о большой семье того человека.

— Да ну тебя! — оттолкнул его друг, то улыбаясь, то хмурясь, и не зная, как реагировать на серьезный Петькин тон. Казалось, что тот говорит совершенно серьезно, но его слова, должно быть, были либо бредом сумасшедшего, либо очень важными, потому что могли в корне изменять жизни людей. Толику не хотелось верить, что его друг спятил, поэтому он был более склонен принять все за чистую монету, но многое для него в этой истории было еще туманно, и он решил в этом досконально разобраться.

— Что же ты натворил во время каникул, и кто этот человек, о котором ты говоришь?

— Я тебе книжку привез, в ней ты все сможешь прочитать. А пока я попрошу тебя только об одном: не удивляйся, если заметишь во мне перемены, хорошо?

— Ладно, как скажешь.

Как всегда, Лютый прибыл в окружении толпы, уставший, запыленный и злой с дороги. Уже несколько лет подряд он был старостой в своем блоке. Руководству это было выгодно, потому что он был силен, жесток и туповат в одно и то же время, а еще он слушался «старших». На общешкольных линейках его часто выставляли вперед как пример послушания и ответственности. С ним приходилось считаться всем, многие его просто боялись, но никто не уважал, потому что благодаря своему особому положению он спал дольше всех, игнорировал недельные дежурства и отличался бескультурьем даже в этой серой массе.

Петя узнал его в толпе издалека, еще из летней беседки, где читал Библию, и его настроение сразу пошло на убыль. Еще сегодня он читал о радости, еще вчера она буквально захлестывала его, но теперь он размышлял лишь о том, будет ли в состоянии испытывать подобные чувства завтра. Чем больше Петя думал об этом, тем больше его одолевали сомнения.

Вечером, перед сном, начались «развлечения». Задолго до того, как учащиеся стали постепенно стекаться к отбою, в комнате ощущалась какая-то напряженная атмосфера. Всех томило предчувствие чего-то нехорошего. Не было шуток, не слышалось оживленных голосов, а только изредка раздавалось чье-то покашливание или стук упавшей вещи. В такой гнетущей тишине трудно читать, и Петя отложил книгу, чтобы порыться в тумбочке в поисках завалявшейся конфеты.

Вдруг входная дверь широко распахнулась, и в комнату ввалилась группа шумных парней. Впереди выступал сам Лютый. Его скуластое лицо, обрамленное жидкими прядями давно не мытых рыжих волос, поминутно озаряла корявая улыбка. Это свидетельствовало об его хорошем настроении. Значит, жди неприятностей, подумал Петя, и в животе появилась тяжесть. Хоть бы драться не пришлось, молитвенно думал он и просил у Господа сил остаться Его достойным последователем.

Староста прошел к понравившейся ему кровати и, не разуваясь, растянулся на ней во весь рост. Рядом с ним присели несколько неестественно веселых парней. Притворяться другом сильного — один из самых действенных способов оградить себя от его нападок, особенно когда у него хорошее настроение.

— Фью-фью-фью! — засвистел он, как собачке, Алексею, который в это время заканчивал расстилать свою постель. Тот кинул на старосту тяжелый, опасливый взгляд. — Подойди-ка сюда, Алешенька! — услышал Алексей и беспрекословно подчинился.

— Папочка хочет курить, — ласково обратился к нему Лютый.

В комнате воцарилась звенящая тишина.

— Я некурящий, мне нельзя по здоровью... — начал оправдываться тот.

— Ты что же, хочешь сказать, что у тебя нет для меня сигареты?! — заорал на него староста и пересыпал свою речь сочной руганью.

Все в комнате напряженно наблюдали за происходящим, но каждый делал вид, что занят чем-то своим и не обращает на других внимания. Алексей опустил свои большие напуганные глаза. Лютый тут же воспользовался тем, что он не видит его, и с силой толкнул ногой в грудь. От неожиданности мальчик не удержался на ногах и рухнул под ближайшую кровать.

— Так иди роди мне сигарету... — и он обозвал Алексея такими гадкими словами, какие только была способна придумать его тупая голова.

Алексей, падая, ударился лицом о железную перекладину и, вылезая из-под кровати, ронял на пол капли крови из рассеченной брови. Грудь его разрывал неистовый кашель. Он всегда был одним из самых слабых по здоровью и по ночам часто тяжело кашлял.

От этого зрелища Петькино сердце сжалось, как в тисках. Слезы подступили к горлу, от негодования поднялось давление, и в висках застучали тысячи молоточков. То, что он сейчас испытывал, раньше было ему незнакомо, и поэтому сначала даже напугало его. Сегодня ему до боли было жалко этого мальчика, а раньше он мог спокойно наблюдать подобные сцены, и они его нисколько не беспокоили, если не касались его лично. Ярость на поправшего справедливость сжигала его изнутри. Он никак не мог понять, откуда в нем такое чувство. Не может же быть такой пламень от Бога, думал он и пытался всячески успокоиться.