У мира на пиру

Не стройте гримасы, не надо «хи-хи»
(До Пушкина им далеко, безусловно!), —
Пенсионеры пишут стихи —
Не одиночки, считай, поголовно!

Ну что за оказия, что за порыв?

Быть может, симптом возрастного недуга?
Копилось, копилось в душе до поры, —
Вдруг вырвалось, и завихрилась, как вьюга,

Рифмованных строчек жемчужная нить.

Гармонии вечно цветущего ямба…
Они не хотят упрекать и винить, —
Они добросердны… Так надо и нам бы!

Увы! Но редакции местных газет

К стихам стариков иронически-строги:
Услышат не раз равнодушное «нет».
Но вновь обивают всё те же пороги.

Что делать с избытком своей доброты?

Богатствами мудрости с кем поделиться?
Так осенью долго не вянут цветы,
Как будто бы ждут, что весна возвратится!

Счастливая юность слагает свой стих,

А старость рифмует прощания крик.

Затмение духа (О проклятых 90-х)

Прошлой эпохе не скажешь «спасибо»:
Правила нами царица – сверхприбыль —
Девка распутная, злющая девка! —
Чёрное знамя трепещет на древке.

Кто бы подумал, что это не снится:

Травля морали и ломка традиций…
Как хоронили без почестей совесть.
Не церемонясь… Печальная повесть!

Мрак ослабел! Похоронщик эпохи

К свету прорвался по торной дороге:
Дух неуёмный – святое начало,
Что человека на царство венчало.

Дух – не субстанция! Жизнь, а не плесень, —

Крепок на ощупь и не бестелесен!
Будет причастен он к явному чуду:
Люди те годы навек позабудут!

«Был сосед – я скорблю о потере…»

Был сосед – я скорблю о потере —
В меру вежлив и в меру крут,
Выражался в старинной манере,
Говорил: «Не сочтите за труд!»

Либо был так воспитан он, либо

В душу к людям тропинку торил
И всегда вместо слова «спасибо»
«Благодарствуйте» – говорил.

Надо ль в этом винить человека —

За язык, не подвластный узде?
Эхо от позапрошлого века
Не помеха и в нашей среде.

Кем-то свыше, наверно, устроено,

Кому наши дела не чужды:
То, что в жизни похвал удостоено,
Изначально не знало узды!

Не говори мне – выдумщик и лжец