У мира на пиру

Год отшумел и стих, как звук
Трубы пророческой и скорбной.
Дни окаянные плывут,
Уставам вечности покорны.
И мы, в нестройной суете
Клянёмся, веруем, и плачем,
И жаждем лишь благих вестей,
Благих – и никаких иначе!
Чтоб нам войти в грядущий век, —
Судьба потребовала плату:
Отныне мне держать совет
Придётся с бронзовым Булатом!
Срок выйдет – всех нас призовут
Аккорды ангельского горна…
Год промелькнул, как жизнь, под звук
Трубы пророческой и скорбной.

«Неласково время…»

Неласково время – жестоко оно и спесиво.
Но тянется к прошлому воспоминания нить:
Булат обещал угостить нас грузинским сациви
И мне перечислил, – что надо на рынке купить.

Но всё недосуг нам: то жатва на творческой ниве,

А то вдруг Россия совсем потеряла покой…
Уже не придётся (о, Боже!) отведать сациви.
Что было б его приготовлено лёгкой рукой!

Художнику

Скорей этюд рисуй, художник,
Природа не умеет ждать:
То солнце скроется, то дождик.
То прояснится вдруг опять!

Схвати мгновения жар-птицу,

Оставь в руке её перо:
Оно для кисти пригодится
И мне, как вечное стило.

Этюд – не слепок и не фото,

Он смесь натуры и души,
Он для себя, не для кого-то…
Спеши, художник мой, спеши!

Этюд – как жизненная веха

(Пусть краски празднично трубят!) —
Осколок прожитого века.
И даже самого себя!

Памяти Елены Образцовой

Две октавы в этом мире отзвучали…
Разве вы не ощущаете печали?
По какому справедливому уставу
Окрылили нас, бескрылых, две октавы?
С ними жили, с ними радовались свету, —
Две октавы подарили радость эту.
Чаровали нас не трубы и не струны —
Женский голос, дар небесный, вечно юный!
Не заманит мишура с дешёвой славой…
Жизнь прожить бы дай мне, Боже, в две октавы!

Художник кисть держал в зубах…

Художник кисть держал в зубах
За неименьем рук…
Попридержите слово «крах»,
Оставьте ваши «ох» да «ах».
Сочувствие – неверный шаг,
Когда владычит дух!

Трактуй как чудо или сон,

Как мыслимый предел,
Но буйный рост зелёных крон,
И ярость океанских волн,
И облаков могучий гон —
Он всё запечатлел!

Увы! Судьба лишила рук, —

Жесток её удар!
Но не замкнулся жизни круг, —
Сквозь годы горестей и мук,
Под вдохновенный сердца стук
Прорвался светлый дар!

Обращение к живописи