Читаем Вперед, в прошлое (СИ) полностью

Харольд с раздражением думал о том, что это дело приобретает глобальный оборот. Ощущение «d'ej`a vu,» накрыло, словно волной. Ладони вспотели, но мозг все еще отказывался верить в вырисовывающуюся ситуацию.



Он тряхнул головой, отгоняя нервозность, и ответил на выжидающие взгляды товарищей:



- Сегодня утром я вернулся из Ванкувера, а на автоответчике сообщение. Вежливая просьба завтра явиться в «Парамаунт», – Гейл скривился. – Но, по всей видимости, Дэн сначала пытался связаться с Карен, моим агентом, а когда та послала его по известному адресу, то он не придумал ничего лучше, чем засорять мой автоответчик.



- Да-а-а! – протянул Питер. - Имеем ситуацию. Очень любопытную, скажу я вам. Так что же понадобилось Липмэну от нас всех, причем в одно и то же время?



- Я думаю, что знаю, – серьезно произнес Скотт, не отрывая взгляда от поверхности стола.



Но Гейл резко опустил ладонь на столешницу и, в несвойственной для себя убийственной манере, процедил:



- Я тоже знаю. Но даже не буду утруждать себя тем, чтобы идти туда и самолично посылать этого ублюдка нахуй. Липмэн – последний, кого я хочу видеть, если не считать Коуэна. Поэтому они оба могут взять свой «важный разговор» и засунуть его друг другу в задницу!



Скотт и Питер понимающе опустили глаза, а Спаркс не смог удержаться от остроты:



- Старине Гейлу не дают покоя проблемы прошлого? Я бы на твоем месте давно это похоронил. Тем более, что вы сами виноваты в сложившейся тогда ситуации. Рон и Дэн просто выполняли свою работу, а две известные нам принцессы чуть не спустили в унитаз пять лет работы для того, чтобы порадовать собственные члены…



Хантер ахнул и испуганно глянул на застывшего Гейла. Скотт мгновенно сорвался с места и подлетел к Спарксу, а Питер тихо выматерился, опуская ладонь на плечо Гейла, словно предостерегая от необдуманных действий.



- Блядь, заткнись! – прошипел Скотт, со злостью глядя на Спаркса. - Заткни свою пасть вовремя хоть раз!



Но Гейл, смахнув с плеча руку Питера, опасно-спокойно обратился к Хэлу:



- Послушай меня, Спаркс. Я скажу это лишь раз. Моя жизнь – это моя жизнь. И еще одно твое подобное замечание, и ты получишь то, на что нарывался двенадцать лет. А именно мой кулак на своей физиономии. Я ясно выразился?



Хэл презрительно фыркнул, но промолчал. Все остальные тоже не издали ни звука. Напряженную тишину в кабинке нарушал только шум мерно гудящего за стеной зала.



- Послушайте, - робко произнес Харрис, делая попытку разрядить обстановку и вернуться к теме. - А что если нам завтра просто пойти в «Парамаунт» и все выяснить?



- Прости, малыш, но я никуда не пойду! - спокойно заявил Гейл. – Мне попросту не интересны предложения этого человека, какими бы они ни были.



Скотт пожал плечами, но спорить не стал. Еще несколько минут прошло в молчании, пока светло-зеленая драпировка в очередной раз не всколыхнулась, и к их компании не присоединились Тэа Гилл, Мишель Клуни и Роберт Гант.



- Привет! – с улыбками хором закричала вся троица, весело махая присутствующим.



- Привет! – ответное приветствие было менее эмоциональным. - Рады видеть Вас.



Переглянувшись с Тэа, Мишель тут же отправилась целовать всех по очереди. Последним был Гейл, который подставил щеку с равнодушной улыбкой.



- Мишель! – с натянутой улыбкой поприветствовал он девушку.



- Привет, Совершенный! – хмыкнула она, привычно поддразнивая приятеля и пытаясь стереть с его щеки след темно-персиковой помады.



- Здравствуй, – легко обнял ее за плечи Харольд. - Спасибо за комплимент, но совершенство малость поистаскалось.



- Неправда! – предано воскликнула Тэа, подсаживаясь к Гейлу с другой стороны. – Как там? Ты всегда будешь молодым. Ты всегда будешь прекрасным.



Все дружно рассмеялись, когда увидели какую физиономию скорчил Харольд. Атмосфера немного разрядилась. Роберт шептался о чем-то в углу с Хэлом. Харрис и Питер осыпали комплиментами девушек.



- Эй! – шепнул Скотт, подсаживаясь поближе к Гейлу. - Ты в порядке?



- В полном! – ответил Гейл, натянуто улыбаясь. - Просто это не совсем мое, понимаешь?



- Понимаю! – похлопал по плечу друга Лоуэлл. - Но нам, все же, нужно разобраться с этим. Ситуация касается всех.



- Скотти, просто я не могу… да и не хочу видеть никого из них. Будет слишком мерзко смотреть на Дэна и понимать, что это он лишил меня права выбора и заставил играть по своим правилам.



Скотт почесал кончик носа, прежде чем осторожно проговорить.



- Ты мог отказаться тогда. Ты мог сделать все по-другому…



Гейл горько засмеялся, отворачиваясь.



- Я знаю. Думаешь я не думал об этом все это время? Но тогда я и правда верил, что решив все иначе, загублю ему карьеру. Может даже и жизнь. Вынести все это дерьмо на люди означало обречь любимого человека на порицание толпы. Дэн знал, что я не никогда смогу сделать этого. К тому же, шоу было окончено. Терять ему было нечего.



Скотт грустно усмехнулся:



- Только ты и он потеряли все…



- Нет. Мы потеряли только друг друга. Остальное все осталось прежним.



- А ты? Ты остался? Или думаешь он?



Гейл судорожно выдохнул и налил себе еще виски со стоявшего на столе графина:



Перейти на страницу:

Похожие книги

Том 2: Театр
Том 2: Театр

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту. Обращаясь к старым мифам и легендам, обряжая персонажи в старинные одежды, помещая их в экзотический антураж, он говорит о нашем времени, откликается на боль и конфликты современности.Все три пьесы Кокто на русском языке публикуются впервые, что, несомненно, будет интересно всем театралам и поклонникам творчества оригинальнейшего из лидеров французской литературы XX века.

Жан Кокто

Драматургия