Читаем Все имеет свою цену, или принц для Гарри (СИ) полностью

- Господин? – мужчина был сильно удивлен состоянием своего хозяина, его одежда была порвана, а местами прожжена, из ран капала кровь и кое-где торчали ледяные иглы. Юноша же был цел и невредим, за тем лишь исключением, что лежал на полу без сознания.

- Забери Гарри, ритуал окончен. Теперь он Хранитель, и вы должны относиться к нему с уважением. А мне позови Кира или ещё кого-нибудь, этот малец хорошо отделал меня, – усмехнулся вампир.

- Как прикажете, – мужчина тут же подхватил безвольное тело парня на руки и скрылся в люке башни, а через пару минут Кир и ещё один вампир вернулись за Князем.

Гарри спал крепко, но недолго. Примерно через четыре часа он проснулся. Оглядевшись, он узнал гостевую спальню, где остановился.

- Элиан, что произошло? – немного хрипло спросил юноша.

«Ты слился с Магией. Поздравляю, теперь ты – Хранитель. Альберт не смог стать твоим регентом, так что в этом плане ты свободен».

- Понятно. Просто после того, как я коснулся шара, я ничего не помню.

«Ну, это всегда так, процесс слияния отбирает много сил, причем сразу».

- Теперь ясно, почему я отключился. Как Альберт?

«Честно, не знаю. Но отделал ты его хорошо. Как котлету, да ещё и поджарил. Когда я говорил тебе, что ты тоже можешь атаковать его, я не думал, что ты поставишь своей целью его убить».

- А нечего без меня мою силу делить, – усмехнулся юноша, – Ему полезно. Нехорошо, если хочет стать мне другом, или хотя бы товарищем, пусть научится видеть во мне меня, а не оболочку, красивый фантик.

«И откуда ты такой злой взялся?..» – протянул фамильяр.

- Я не злой, я просто о будущем думаю. Ведь, если тебе нужны верные друзья–союзники, то их нужно малость повоспитывать, тогда от них толк будет. А так, каждый тянет одеяло на себя, в итоге всем холодно.

«Все с тобой ясно, прагматичный ты наш. Поспал бы ещё».

- Не хочу. Пойду, Драко навещу, да и Северусу сообщение нужно отправить. Но это утром.

Гарри нашел спальню Драко, он долго смотрел на мирно спящего парня. Те немногие части тела, что были открыты, были в шрамах, которые, словно паутина, покрывали его тело. В конце концов, юный лорд задремал возле кровати Малфоя, положив голову на постель, а рукой накрыв руку блондина.

POV Драко

«Где я? Все болит…» – Пошевелившись, юноша понял, что лежит на чем-то мягком, это явно не холодная земля леса и не каменные плиты подземелий. Блондин попытался открыть глаза, что оказалась очень трудным, как итог, он лишь чуть-чуть приоткрыл их.

Парень пытался осмотреть комнату, она была в темных тонах, то ли зелёных, то ли синих. Сам он лежал на диване, причем в человеческой форме, что только прибавляло боли. Возле него стояли двое мужчин и о чем-то разговаривали. Драко плохо слышал их слова, погрузившись с головой в борьбу со своей болью, но знакомое имя, промелькнувшее в разговоре, заставило его прислушаться.

- …Гарри…скажи, что … Драко в печальном состоянии и … срочно нужно … замок. А я пока … – обрывки слов не хотели складываться во что-то со смыслом, единственное, что понял юноша, что Гарри должен придти. Зачем? Кто эти люди и чего они хотят? Но подумать об этом парень не успел, его снова поглотила тьма.

«Великий Мерлин!!! Как больно!!! Но сил кричать нет, даже пошевелиться не могу….»

- Теперь все будет хорошо. Выпей, и все закончится, – глубокий голос человека, лицо которого было скрыто капюшоном, что-то прижал к губам парня.

«Что? Пить? Нет... Я не должен... хотя... пусть, мне уже все равно», – мелкими глотками он выпил все содержимое кубка, чуть солоноватая жидкость на краткий миг принесла даже облегчение. А потом будто все тело пронзили миллионы игл, раскаленных и очень острых. Каждый нерв, каждая мышца – все пылало адской болью. Горло сдавило, и крики погибли, не достигнув губ. Яркий свет слепил широко распахнутые глаза. И потом снова тьма, но уже долгожданная и почти родная.

«Тепло, мягко, как хорошо», – проносились мысли, – «Я, наверное, дома. Значит, скоро придет эльф и разбудит меня. Но постойте! Как я могу быть дома, если уезжал в школу, значит я в Хогвартсе. Но тогда почему мне так тепло? В подземельях обычно всегда прохладно», – думал Драко, находясь в полусонном состоянии.

Юноша медленно открыл глаза, он был не в школе и даже не дома. Комната была в бежевых тонах, уютная и теплая. Попытавшись проанализировать своё состояние, парень понял, что у него ничего не болит. Его руку сжало что-то теплое. Повернув голову, он обнаружил, что возле его постели, держа его за руку, спит юноша, с длинными черными волосам, в белой шелковой мантии. Драко внимательно осмотрел комнату и попытался вспомнить, что с ним произошло. Воспоминания были отрывочны, но и этого хватило, чтобы понять, что над ним провели какой-то ритуал. Парень попытался успокоиться.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
После банкета
После банкета

Немолодая, роскошная, независимая и непосредственная Кадзу, хозяйка ресторана, куда ходят политики-консерваторы, влюбляется в стареющего бывшего дипломата Ногути, утонченного сторонника реформ, и становится его женой. Что может пойти не так? Если бывший дипломат возвращается в политику, вняв призывам не самой популярной партии, – примерно все. Неразборчивость в средствах против моральной чистоты, верность мужу против верности принципам – когда политическое оборачивается личным, семья превращается в поле битвы, жертвой рискует стать любовь, а угроза потери независимости может оказаться страшнее грядущего одиночества.Юкио Мисима (1925–1970) – звезда литературы XX века, самый читаемый в мире японский автор, обладатель блистательного таланта, прославившийся как своими работами широчайшего диапазона и разнообразия жанров (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и ошеломительной биографией (одержимость бодибилдингом, крайне правые политические взгляды, харакири после неудачной попытки монархического переворота). В «После банкета» (1960) Мисима хотел показать, как развивается, преображается, искажается и подрывается любовь под действием политики, и в японских политических и светских кругах публикация вызвала большой скандал. Бывший министр иностранных дел Хатиро Арита, узнавший в Ногути себя, подал на Мисиму в суд за нарушение права на частную жизнь, и этот процесс – первое в Японии дело о писательской свободе слова – Мисима проиграл, что, по мнению некоторых критиков, убило на корню злободневную японскую сатиру как жанр.Впервые на русском!

Юкио Мисима

Проза / Прочее / Зарубежная классика