Западноевропейский сонет XIII-XVII веков. Поэтическая антология

Кто может, мой Байель,[144]

под небом нероднымИ жить и странствовать ловцом удачи мнимой
И в призрачной борьбе с судьбой неумолимой
Брести из двери в дверь по чуждым мостовым.

Кто может позабыть все то, что звал своим,

Любовь к семье своей, любовь к своей любимой,
К земле, от прошлых дней вовек неотделимой,
И даже не мечтать о возвращенье к ним —

Тот камнем порожден, провел с волками детство,

Тот принял от зверей жестокий дух в наследство,
Тигрицы молоко сосал он детским ртом!

Да нет, и дикий зверь бежит с охоты в нору,

А уж домашние, так те в любую пору,
Где б ни были они, спешат к себе, в свой дом.

* * *

Я не люблю двора, но в Риме я придворный.
Свободу я люблю, но должен быть рабом.
Люблю я прямоту — льстецам открыл свой дом;
Стяжанья враг, служу корыстности позорной.

Не лицемер, учу язык похвал притворный;

Чту веру праотцов, но стал ее врагом.
Хочу лишь правдой жить, но лгу, как все кругом;
Друг добродетели, терплю порок тлетворный,

Покоя жажду я — томлюсь в плену забот.

Ищу молчания — меня беседа ждет.
К веселью тороплюсь — мне скука ставит сети.

Я болен, но всегда в карете иль верхом.

В мечтах я музы жрец, на деле — эконом.
Ну можно ли, Морель,[145] несчастней быть на свете!

* * *

Блажен, кто устоял и низкой лжи в угоду
Высокой истине не шел наперекор,
Не принуждал перо кропать постыдный вздор,
Прислуживаясь к тем, кто делает погоду.

А я таю свой гнев, насилую природу,

Чтоб нестерпимых уз не отягчать позор,
Не смею вырваться душою на простор
И обрести покой иль чувству дать свободу.

Мой каждый шаг стеснен — безропотно молчу.

Мне отравляют жизнь, и все ж я не кричу.
О мука — все терпеть, лишь кулаки сжимая!

Нет боли тягостней, чем скрытая в кости!

Нет мысли пламенней, чем та, что в заперти!
И нет страдания сильней, чем скорбь немая.

* * *

Ты Дю Белле чернишь: мол, важничает он,
Не ставит ни во что друзей. Опомнись, милый,
Ведь я не князь, не граф, не герцог (бог помилуй),
Не титулован я и в сан не возведен,

И честолюбью чужд, и тем не уязвлен,

Что не отличен был ни знатностью, ни силой,
Зато мой ранг — он мой, и лишь недуг постылый,
Лишь естество мое диктует мне закон.

Чтоб сильным угодить, не буду лезть из кожи.

Низкопоклонствовать, как требуют вельможи,
Как жизнь теперь велит, — забота не моя.

Я людям не грублю, мной уважаем каждый;

Кто поклонился мне, тому отвечу дважды.
Но мне не нужен тот, кому не нужен я.

* * *