Западноевропейский сонет XIII-XVII веков. Поэтическая антология

Я не страшусь ни злых зыбей, ни шквала,
Ни яростных пиратских каравелл,
Достанься даже рабство мне в удел —
Привыкнешь, и цепей как не бывало.

Я не страшусь ни подлого кинжала,

Ни — прямо в сердце — ливня скифских стрел,
Ни жарких пуль — пусть выстрел прогремел,
Спокойно жду я свой комок металла.

От смерти нам не спрятаться — она

Всех подчинит своей безликой силе,
Но разве это нас должно страшить?

Лишь тень забвенья смертному страшна,

Ведь о забытых и не скажешь: «Были…»
А что страшней, чем никогда не быть?!

* * *

Едва лишь солнце тысячами копий
Пронижет очертания вершин,
Торопится на пашню селянин,
Кляня безделье, вечный дождь и топи.

И вот могучий зверь — таким Европе

Предстал, красуясь, грозный властелин[84] —
Уже в ярме, и чернозем долин
Ждет превращенья в золотые копи.

Вернется пахарь к вечеру. Жена

Ему навстречу выйдет, и, ликуя,
Вокруг него завьется детвора.

И будет пир горой и чудо сна

Живительного… Кто ж судьбу такую
Сменял бы на сумятицу Двора?!

* * *

Пойми, Хуан, уж так устроен мир:
Нам не уйти от первородной кары,
И как там ни ломись твои амбары,
Ты будешь наг, беспомощен и сир.

Неужто для наследников-проныр

Стяжаешь? Как представлю эти свары…
Нет, золото бесплоднее Сахары,
Иное дело слава — наш кумир!

Стяжай-ка лучше славу, но делами,

А не своей гробницею надменной,
Где только мастерство да матерьял

И славятся. А ты — в могильной яме —

При чем здесь ты? Ведь мастер вдохновенный
Твоих останков нам не изваял!

* * *

Отнес октябрь в давильни виноград,
И ливни пали с высоты, жестоки,
И топит Ибер[85]

берега в потоке,Мосты, поля окрестные и сад.

Опять Монкайо привлекает взгляд

Челом высоким в снежной поволоке,
И солнце еле видно на востоке,
Когда сошли на землю мгла и хлад.

Вновь Аквилон терзает лес и море,

Везде — в полях и в гаванях — народ
От ветра двери держит на запоре.

И Фабьо на пороге Таис льет

Ручьи стыдливых слез, пеняя в горе,
Что столь бесплоден долгих дней черед.

Бартоломе Леонардо де Архенсола

* * *

Открой же мне, о вседержитель правый,
В чем промысл твой всевышний заключен,
Когда невинный в цепи заточен,
А суд творит неправедник лукавый?

Кто мощь деснице даровал кровавой,

Твой, божий, попирающей закон?
Чьей волей справедливый взят в полон
И наделен несправедливый славой?

Зачем порок гарцует на коне,

А добродетель стонет из подвала
Под ликованье пьяных голосов?

Так мыслил я. Но тут явилась мне

Вдруг нимфа и с усмешкою сказала:
«Глупец! Земля ли лучший из миров?»

* * *