Читаем Записки Марка I полностью

И он поминал их в ту ночь…


Я видел,


Как отцу, стоящему подле лампадки,


Сын шёпотом,


легко, дрожащим голосом сказал:


«Пап, а кто это?»


И указал на икону Богоматери.


Отец ему что-то шепнул на ухо,


А сын в ответ,


Как-то глухо:


«Она поможет?»


Отец кивнул.


Клир пропел,


Отец покрестился и поклонился,


И сын торопливо за ним поспел.


Я видел там,


Что у людей есть вера,


Вера в то, что им поможет Он.


И я один,


Стоял и думал,


Что я тут делаю,


И как мне дальше жить.


Если моя душа как государство,


То разум назначил ей демарш,


Но ей от этого трудней переживать мытарства.


Свеча сожжёт до тла душонку,


И колыбель мне проиграет похоронный марш.


2021


***


Когда-нибудь я пожалею


За то что не сделал.


Когда-нибудь я пожалею


За то что что-то не сказал.


Когда-нибудь я пожалею


Что что-то сделал, но не так.


Когда-нибудь я пожалею,


За то что я не то сказал…


В конце концов


Я жду когда же меня кто-то пожалеет,


И то когда полюбит так


Как не любил никто…


2021


9 месяцев спустя

Конец – только часть пути.

Предисловие

Конец начала –


Начало конца.


Начнём сначала


Пожалуй с конца.



«Жизнь

I

»

Из семени рождается цветок,


А может прорасти и древо.


Из эмбриона вырастет сынок,


В большое, плотненькое тело.


Погиб сынок, мертво и древо,


Сколочен из второго гроб,


Завял цветок, стоящий на могиле тела,


Которая лежит среди трущоб.


В гробу сынок и под землёй,


Где не проникнуть свету.


Всё это жизнь мой дорогой.


Родился, умер и по новой.


Родился – плачешь и кричишь,


А умираешь – кругом тишь.


Родился – все смеются улыбаются,


А умираешь – плачут и с трудом смиряются.


Какие мысли у ребёнка,


который только-только свет увидел?


Он вряд ли что-то понимает,


Откуда ему знать хоть что-то?


С годами легче дело обстоит.


Не многие, но есть и те,


Кто помнит первое слово своё,


Кто помнит кашу на рте,


Кто помнит первое сырое бельё,


И с годами – больше воспоминаний.


Мы лучше шевелим мозгами,


Вбирая множество разнообразных знаний.


Ты отправляешься в детский сад,


Знакомишься с такими же как ты,


И этому до смеха рад,


Ты рад тому, что не один.


Знакомишься с соседскими детьми,


Вы вместе начинаете,


Проводить свободные дни.


И среди всех этих знакомств


Тебе,


Не факт, но всё же,


Может подвернуться шанс


Найти любовь – первую, возможно вечную.


И до чего же детская любовь мила


И до чёртиков проста:


сорвал молоденький цветочек, подарил,


А у девчульки до ушей улыбка,


и в щёку поцелуй тебе


Точно обеспечен.


И глядя на пары, в которых


Подростками за семнадцать,


Подумаешь, что у детей любовь сильнее.


В ребячьем поцелуе в щёчку


Любви намного больше,


Чем в двадцати секундном поцелуе в губы


У молодожён.


Почему любовь превратилась в игрушку?


И с каких это пор пошло


Уже не так важно,


Нам сейчас нужно, чтобы так


не продлилось дальше.


Подрастая – ближе к школе, даже в ней,


твоя «любовь» тебя бросает,


Тебе ни слова не промолвя,


А ты всё ждёшь и ждёшь её четыре с лишним года,


Пока не узнаёшь –


Она нашла другого.


Но с этим быстро ты смирился –


Детская любовь.


И без неё же как-то ты прижился,


Волнения отбрось, полюбишь вновь.


Ты в классе пятом.


Новые друзья.


Но замечаешь то,


Что «я не я.»


Общительным был раньше


И где-то сдвиг произошёл.


Теперь стеснительный мальчонка


Откуда ни возьмись пришёл.


Так и живём


За решёткой мыслей:


«А что если то?


А что если это?


А что если он обо мне то, а я-то не это?»


И так потихоньку


Общество для тебя – хищники,


Которые хотят хоть дольку


от тебя оторвать.


Каждый человек представляет опасность,


Ты как кот, пришедший в пункт отловли собак;


Какая-то лает, какая-то смирно сидит,


Но глазами сопровождает


И в случае чего пожирает.


Как червяк на рыбалке:


Ты на крючке своих страхов,


А вокруг тебя – повсюду –


Куча окуней, лещей и карпов.


Так и живём в страхах


на протяжении лет пяти-шести,


А пока проживаешь:


Встречаешь одну,


от которой сердце


дёрнуло любви струну.


Но в этот раз сильнее,


Во много раз.


И вышла Одиссея,


Длиною в миллионы фраз.


Признался в любви – отказ,


Подождал и узнал,


Что она теперь не одна,


но задетая сердца струна


Всё ещё продолжала дрожать,


С каждым разом сильнее


Давая о себе знать.


Несмотря на «занятость»


Твоей любви,


Ты всё равно любил,


В последствии


Стихи ей посвятил,


Но у неё-то тоже сердце,


Которое шевельнуло струну,


А ты на её гитаре чувств


Легонько


Эту струнку прижал


И на протяжении трёх лет


Держал, звук приглушал.


С ней были чудесные моменты:


Она смеялась,


Говорила: «Ты хороший.»,


А по итогу


Ты на того, кем она тебя считала,


Лишь внешне похожий.


Ты сам себе могилу рыл


Четыре года.


Доволен? Получил что ты хотел?


После расставания,


Ты с пустотой внутри,


И от этого ощущения страшно.


Ты потерял того,


Кого казалось бы любил,


И убил,


Написав сборник фраз


На тридцать девять страниц,


Который изначально,


Должен был


Растрогать, но никак не убить.


Поплатился ты.


Теперь живи


С этим горем.


Раскрепостился ты.


Теперь сиди


В крепости под морем.


И сидя за сотни километров,


Не скучай.


Она тебя забыла.


За эти годы ты много пережил моментов.


Счастливых и не очень.


Возможно скоро


Счастье ты найдёшь.


А может смерть.


И вот ты в мир другой уже идёшь,


А что увидишь ты в конце?


Туннель и свет?


А нужен ли туда билет?


Не стыдно будет ль при Творце?


Ты перечёркиваешь дни в календаре,


Не думая о том,


что каждый крест,


Перейти на страницу:

Похожие книги

Полтава
Полтава

Это был бой, от которого зависело будущее нашего государства. Две славные армии сошлись в смертельной схватке, и гордо взвился над залитым кровью полем российский штандарт, знаменуя победу русского оружия. Это была ПОЛТАВА.Роман Станислава Венгловского посвящён событиям русско-шведской войны, увенчанной победой русского оружия мод Полтавой, где была разбита мощная армия прославленного шведского полководца — короля Карла XII. Яркая и выпуклая обрисовка характеров главных (Петра I, Мазепы, Карла XII) и второстепенных героев, малоизвестные исторические сведения и тщательно разработанная повествовательная интрига делают ромам не только содержательным, но и крайне увлекательным чтением.

Александр Сергеевич Пушкин , Г. А. В. Траугот , Георгий Петрович Шторм , Станислав Антонович Венгловский

Проза для детей / Поэзия / Классическая русская поэзия / Проза / Историческая проза / Стихи и поэзия
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия
Черта горизонта
Черта горизонта

Страстная, поистине исповедальная искренность, трепетное внутреннее напряжение и вместе с тем предельно четкая, отточенная стиховая огранка отличают лирику русской советской поэтессы Марии Петровых (1908–1979).Высоким мастерством отмечены ее переводы. Круг переведенных ею авторов чрезвычайно широк. Особые, крепкие узы связывали Марию Петровых с Арменией, с армянскими поэтами. Она — первый лауреат премии имени Егише Чаренца, заслуженный деятель культуры Армянской ССР.В сборник вошли оригинальные стихи поэтессы, ее переводы из армянской поэзии, воспоминания армянских и русских поэтов и критиков о ней. Большая часть этих материалов публикуется впервые.На обложке — портрет М. Петровых кисти М. Сарьяна.

Амо Сагиян , Владимир Григорьевич Адмони , Иоаннес Мкртичевич Иоаннисян , Мария Сергеевна Петровых , Сильва Капутикян , Эмилия Борисовна Александрова

Биографии и Мемуары / Поэзия / Стихи и поэзия / Документальное