Записки отчаяния

Лишенные заземления, как бремя

Они, добравшись до заката

Захотят уйти красиво

То ли суицидом, то ли смертью мнимой

Для начала всё себя в искусство передать

Искушению не поддавался

И душою не продался

И себя не смог предать

Умирает каждый гений

С болью высшего начала

Оставляет миру он

Свой единственный подарок

То ли с нимбом, то ли с венцем

Именуемый, как – сердце.

                        ***

В наш развращенный город с изощренными нравами, сломленной психикой и испорченным воздухом, просочилась осень со всеми своими красками паскудной меланхолии. Владимир Леви гарантировал счастье извне, если приобщиться к ежедневному его проявлению методом самовнушения. Я попробовал, улыбнулся, как дурак и все. В этом всем было выражено мое счастье. На улице такая ненастная погода, что хочется вспомнить строки из «Медного всадника» и в конце их слегка изменить (надеюсь, Пушкин не будет в обиде):

Город пышный, город бедный;

Душа в неволе, стройный вид.

Свод небес зелено-бледный,

Холод, сука и гранит…

А между тем не хочется ничего. Пропали цели, которых, наверное, и не было, исчезла значимость, которая была, скорее очень незначительной и улетучилось желание писать. И кто я теперь? Похоже, все тот же, что и был до сегодня – никто. У Михаила Юдовского по крайней мере был хотя бы один человек, который мог назвать его сволочью. А мне просто ни с кем нет надобности и желания общаться, слушать и понимать, и надеяться, что поймут меня. Парадокс бытия завел меня в непроглядную юдоль беспринципности и тупого молчания. Временами прорезался неудачный кусочек плоского юмора и так же быстро и неудачно возвращался в свой плоский мир, где Терри Пратчетт обсуждает с Мором его навыки в смерти. А Куприн с Буниным, возможно, в это время витают где-то над Парижем среди темных аллей в поиске своей былой дружбы. Там, с ними недалеко так же блуждают и Фитцджеральд с дядюшкой Хэмом в дебрях аналогичного поиска. Возможно, там еще является и Равич, временами ища сердцем Жоан Маду. И что делаю я в этот период? Ничего. Медленно устаю от дерзкой напыщенности мира, который пагубно зреет, как гнойник, готовый вот-вот взорваться и выплеснуть во вселенную очередную порцию желчи и невиданного хаоса, где высшей мерой всему будет стремление не думать и не чувствовать…

                        ***

Блестящий огненный закат

Встречали мы с тобой

Как отблеск с миллион карат

Отражал морской прибой

Я мирно спал в твоих руках

И был я беззаботно пьян

И снился мне покой в горах

Где ветер колыхал бурьян

Я чувствовал прикосновенье

Твоих нежнейших fingertips

Что не нарушат сновиденья

Начала rigor mortis моего.

                        ***

Отныне дни мои стали светлей. Спасибо Газманову за это. Я занимаюсь исключительно своей релаксацией в жизни. Стоит просто сделать акцент на создании блага для себя и окружающих. Независимо от того, что является благом в данный момент. То ли это приятное общение, то ли взаимное покуривание анаши, то ли совместное потягивание вкусного алкоголя, то ли обычный животный секс. В плане чувствительности – я очень сентиментальный. Могу расплакаться на пороге дома, увидев прибитые игрушки к полу или неровно стоящие тапки. Послушав Делиба, я спустился на землю, и попытался насладиться здешним раем. Кроме блуждающих одиночек и сломленных красавиц мир ничем толковым не способен заинтересовать. Мы склонны забывать свою семью, после убогой ссоры, растрачивать себя на дешевые желания и ненужные вещи, которые тленны и лишены ценности, как таковой. Находясь в непроходимых дебрях собственной гордыни, не удаётся даже вздохнуть спокойно полной грудью, не испытывая при этом дискомфорта. Как бы банально все это не звучало, но не бывает незаменимых людей. Это как Бесконечная лотерея в "своих людей". Что это вообще за ересь? Спустя какое-то время мы не способны будем найти и минуты для разговора с теми, кто вчера находился рядом. Самое прискорбное из этого всего, так это не добитый Bluebird, который ютится где-то в сердечных погребах израненный и с неугасимой надеждой на светлый путь в дальнейшем. И единственная отягощающая проблема – это наш город, способный своей туманной лживой надеждой уничтожить не только личность, но и того раненого приютившегося Bluеbird.

                        ***