Жемчужное ожерелье

— Мой шах, я видел жену этого юноши, что пришел к вам просить работу. Третьего дня возвращался я с охоты и захотелось мне пить. А передо мною был сад. Сунул я голову в ворота, спросил пиалу воды. И увидел там женщину небесной красоты. Первые красавицы вселенной — ваши сорок жен — недостойны не только сливать воду ей на руки, но и следа ее не стоят. А этот юноша был в том же саду, если не верите, пусть покарает меня священное слово корана.

Загорелось сердце у падишаха, засверкали очи, затряслась борода. «Должна эта красавица быть моей», — повелел он.

Визирь кашлянул: «Слушаюсь, мой падишах, ваше желание будет исполнено».

— Нужно золото — бери золото, нужны драгоценные камни — бери их, но приведи ее сюда, — торопил визиря падишах.

— Не торопитесь, мой шах! Недаром мудрые люди говорят: «Терпение и из незрелого плода добудет халву, нетерпеливого и собственные ноги загубят». Сделаем так: завтра этот юноша снова придет к вам. А вы притворитесь больным. Прикажите ему добыть и принести вам тигриного молока.

Назавтра снова явился Хусанбай к падишаху. Смотрит, а падишах лежит и стонет. Хусанбай поздоровался и попросил его о какой-нибудь работе.

— Я тяжко болею, — сказал падишах, — лекари уверяют, что единственное мое лекарство — это тигриное молоко. Добудь мне тигриного молока, заплачу тебе, сколько скажешь.

Услыхал эти слова юноша и до смерти перепугался. Но вспомнил, что Ойпари приказала ему соглашаться на любое поручение шаха, и он согласился. «Где же найти молоко столь дикого зверя, как тигр?» — подумал он и вернулся домой опечаленный.

— О чем печалитесь? Какое поручение дал вам падишах? — спросила Ойпари. Хусанбай рассказал ей обо всем, что было во дворце, и о том, как падишах поручил ему принести тигриного молока, которое, по его словам, излечит его. Рассмеялась Ойпари: «Недаром говорят, что хлеб у падишаха на поясе, а кровь на коленях, главное, не коснуться крови и добраться до хлеба».

— Завтра же ступайте к падишаху и просите у него десять баранов и десять мер зерна. А ему обещайте, что через десять дней принесете тигриного молока, — наказала Ойпари.

Когда рассвело, Хусанбай пошел к падишаху и сказал:

— Я готов выполнить ваше поручение. Дайте мне десять баранов и десять мер зерна. Считайте, начиная с сегодняшнего дня, ровно через десять дней вы получите тигриное молоко.

Падишах посмотрел на визиря, тот хмыкнул и подал падишаху знак, соглашайтесь, мол. Падишах кивнул головой и принял предложение Хусанбая. Взяв десять баранов, нагрузив арбу десятью мерами зерна, вернулся Хусанбай домой. Каждый день они с Ойпари резали барана и готовили вкусную еду. Проходили дни, приближался срок исполнения наказа шаха.

— Что же вы будете делать? — сказала Ойпари Хусанбаю. — Срок приближается.

— Так ведь есть вы, стало быть, мне и горя мало.

Ойпари взяла в руки бумагу и карандаш и написала несколько слов. Потом сняла с гвоздя уздечку, вышла в сад и помахала в воздухе уздечкой. В один миг перед нею появился конь — сытый, статный. Становится на дыбы, словно хочет взлететь в небо, и ржет. Ойпари сама оседлала коня, затем отдала Хусанбаю в руки свое послание и наказала:

— Поедете по той тропе. От перепутья будет расходиться на четыре дороги. У одной будет написано: «Пойдешь — вернешься», у второй — «Пойдешь — не вернешься», у третьей — «Пойдешь — утонешь», у четвертой — «Пойдешь — не утонешь». Вы поверните направо и поезжайте по дороге «Пойдешь — утонешь». Дальше будут густые заросли. Сквозь них не пробраться не то что человеку, но даже зверю или птице. Но вы не бойтесь, я и ваш скакун, мы оба — ваши постоянные спутники. В зарослях вы встретите человека, отдайте ему послание. Дальше сами увидите.

Крепко запали в голову эти слова Хусанбаю, и отправился он в дорогу.

Копыта лошади то касаются земли, то вовсе не касаются, подымает скакун ветер и то замерзают реки, то оттаивают. Обогнал он птицу, обогнал он ветер и в один миг примчал Хусанбая к четырем дорогам. Смотрит Хусанбай, а у каждой дороги надпись, о которой говорила Ойпари: «Пойдешь — не вернешься», «Пойдешь — вернешься», «Пойдешь — утонешь», «Пойдешь — не утонешь». Хусанбай свернул коня на дорогу «Пойдешь — утонешь», проехал немного и увидел: с одной стороны густые заросли камыша, с другой — топкое озеро, заросшее камышами. Непроходимые заросли и топь такие, что лучше уж мне о них не рассказывать, а вам не слушать, по зарослям не то что человеку пройти, мухе не пролететь, из жидкой гнилистой болотной грязи подымались пузыри каждый величиною с подушку, к тому же она квакала и кипела. Мы уже сказали, что ни человек, ни муха не пробрались бы здесь, даже комар и тот бы оступился. «Вот где она, моя погибель», — решил Хусанбай и стал готовиться к смерти, как откуда-то вдруг вынырнул старик и стал рядом с ним.

— Чем могу служить? — спросил он.

— Здравствуйте, принес вам вот это послание, — сказал Хусанбай.

Ответив на приветствие, старик взял у Хусанбая из рук послание и стал читать.