Читаем Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2 (др. издание) полностью

— Повторяю теб, Санчо, настаивалъ Донъ-Кихотъ, все это злыя продлки преслдующихъ меня волшебниковъ. Предугадывая мою побду, они устроили такъ, чтобы при взгляд на побжденнаго мною рыцаря, я встртился съ лицомъ моего друга бакалавра, и поставивъ дружбу между горломъ врага и остріемъ моего меча, они надялись этимъ способомъ ослабить мой справедливый гнвъ и спасти жизнь того, это такъ измннически и подло покушался на мою. Санчо! неужели теб нужно приводить примры въ доказательство того, какъ могутъ волшебники измнять человческія лица? ты кажется убдился въ этомъ на дл. Не боле двухъ дней тому назадъ, не видлъ ли ты собственными глазами Дульцинею во всемъ ея блеск, во всей ея несказанной прелести; между тмъ какъ мн она показалась грубой и отвратительной мужичкой, съ гноящимися глазами и противнымъ запахомъ. Что же тутъ удивительнаго или неестественнаго, если волшебникъ, устроившій такое возмутительное превращеніе съ Дульцинеей, устроилъ нчто подобное теперь, показавъ намъ, съ извстнымъ теб умысломъ, лица Самсона Карраско и твоего кума. Но подъ какимъ бы тамъ видомъ не напалъ на меня врагъ мой, я знаю, что я побдилъ его, и этого съ меня довольно.

— Одинъ Богъ знаетъ всю правду, сухо отвчалъ Санчо. Ему, конечно, трудновато было убдиться доводами Донъ-Кихота, когда онъ очень хорошо зналъ, что очарованіе Дульцинеи было дломъ не волшебниковъ, а его самого; но онъ ршился не говорить объ этомъ ни слова изъ страха, чтобы какъ-нибудь не проговориться.

Въ это время въ нашимъ искателямъ приключеній присоединился какой то незнакомецъ, хавшій по одной дорог съ ними, верхомъ на великолпной, срой въ яблокахъ кобыл. На немъ былъ короткій зеленый плащъ, съ капишономъ позади, обложенный бурымъ бархатомъ, голова его была прикрыта такого же цвта бархатной шапочкой, збруя выкрашена въ зеленый и бурый цвта. Арабскій мечъ вислъ на зеленой перевязи, отдланной совершенно такъ же, какъ его полуботфорты, наконецъ шпоры, покрытыя зеленымъ лакомъ, были такой изящной работы и такъ блестли, что вполн соотвтствуя всему костюму всадника, производили лучшій эффектъ, чмъ еслибъ были сдланы изъ чистаго золота. Встртившись съ нашими искателями приключеній, онъ вжливо раскланялся съ ними и пришпоривъ коня, хотлъ было хать дальше, но Донъ-Кихотъ удержалъ его.

— Милостивый государь, сказалъ онъ ему, если вы дете по одной дорог съ нами и не особенно торопитесь, то мн было бы очень пріятно хать вмст съ вами.

— Откровенно сказать, отвчалъ незнакомецъ, я пришпорилъ мою лошадь, боясь, чтобы она не встревожила вашу.

— О, господинъ мой! воскликнулъ Санчо, въ этомъ отношеніи вы можете быть совершенно спокойны, потому что конь нашъ превосходно воспитанъ и чрезвычайно воздержанъ. Никогда ничего подобнаго съ нимъ не случается; только однажды въ жизни нашла было на него дурь, ну и пришлось же, ему, да и намъ вмст съ нимъ, дорого поплатиться за это. Повторяю вашей милости, вы можете хать совершенно спокойно, потому что когда бы нашему коню подали вашу кобылу между двухъ блюдъ, онъ и тогда не дотронулся бы до нее.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Театр
Театр

Тирсо де Молина принадлежит к драматургам так называемого «круга Лопе де Веги», но стоит в нем несколько особняком, предвосхищая некоторые более поздние тенденции в развитии испанской драмы, обретшие окончательную форму в творчестве П. Кальдерона. В частности, он стремится к созданию смысловой и сюжетной связи между основной и второстепенной интригой пьесы. Традиционно считается, что комедии Тирсо де Молины отличаются острым и смелым, особенно для монаха, юмором и сильными женскими образами. В разном ключе образ сильной женщины разрабатывается в пьесе «Антона Гарсия» («Antona Garcia», 1623), в комедиях «Мари-Эрнандес, галисийка» («Mari-Hernandez, la gallega», 1625) и «Благочестивая Марта» («Marta la piadosa», 1614), в библейской драме «Месть Фамари» («La venganza de Tamar», до 1614) и др.Первое русское издание собрания комедий Тирсо, в которое вошли:Осужденный за недостаток верыБлагочестивая МартаСевильский озорник, или Каменный гостьДон Хиль — Зеленые штаны

Тирсо де Молина

Драматургия / Комедия / Европейская старинная литература / Стихи и поэзия / Древние книги
Тиль Уленшпигель
Тиль Уленшпигель

Среди немецких народных книг XV–XVI вв. весьма заметное место занимают книги комического, нередко обличительно-комического характера. Далекие от рыцарского мифа и изысканного куртуазного романа, они вобрали в себя терпкие соки народной смеховой культуры, которая еще в середине века врывалась в сборники насмешливых шванков, наполняя их площадным весельем, шутовским острословием, шумом и гамом. Собственно, таким сборником залихватских шванков и была веселая книжка о Тиле Уленшпигеле и его озорных похождениях, оставившая глубокий след в европейской литературе ряда веков.Подобно доктору Фаусту, Тиль Уленшпигель не был вымышленной фигурой. Согласно преданию, он жил в Германии в XIV в. Как местную достопримечательность в XVI в. в Мёльне (Шлезвиг) показывали его надгробье с изображением совы и зеркала. Выходец из крестьянской семьи, Тиль был неугомонным бродягой, балагуром, пройдохой, озорным подмастерьем, не склонявшим головы перед власть имущими. Именно таким запомнился он простым людям, любившим рассказывать о его проделках и дерзких шутках. Со временем из этих рассказов сложился сборник веселых шванков, в дальнейшем пополнявшийся анекдотами, заимствованными из различных книжных и устных источников. Тиль Уленшпигель становился легендарной собирательной фигурой, подобно тому как на Востоке такой собирательной фигурой был Ходжа Насреддин.

литература Средневековая , Средневековая литература , Эмиль Эрих Кестнер

Зарубежная литература для детей / Европейская старинная литература / Древние книги