Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2 (др. издание)

— Я, отвчалъ незнакомецъ, здшній гидальго, живу, недалеко отсюда въ деревн, въ которую прошу васъ завернуть сегодня на обдъ. Фамилія моя донъ-Діего де-Мирандо; человкъ я, слава Богу, достаточный, и окруженный друзьями, провожу дни въ моемъ семейств. Люблю охоту и рыбную ловлю, но не держу ни соколовъ, ни своръ гончихъ, а довольствуюсь лягавой собакой и смлымъ, проворнымъ хорькомъ. Есть у меня библіотека томовъ въ семьдесятъ испанскихъ и латинскихъ книгъ, частью историческихъ, частью духовныхъ; рыцарскія книги, правду сказать, не переступали порога моего дома. Мірскія книги перелистываю я чаще духовныхъ, если только нахожу сочиненія полезныя, интересныя и написанныя хорошимъ языкомъ, къ несчастію, въ Испаніи такихъ найдется очень немного. Часто обдаю у моихъ друзей и сосдей, еще чаще приглашаю ихъ къ себ. Держу прекрасный столъ, не люблю дурно говорить о людяхъ, и не люблю слушать когда при мн дурно говорятъ о нихъ; не узнаю, какъ кто живетъ, и вообще не сужу чужихъ длъ. Хожу ежедневно къ обдн, удляю отъ избытковъ моихъ часть бднымъ, но не трублю объ этомъ во всеуслышаніе, страшась, чтобы тщеславіе и лицемріе, такъ незамтно овладвающія самыми смиренными сердцами, не нашли доступа и въ мое. Стараюсь быть миротворцемъ, молюсь нашей Богородиц и, во вс минуты жизни моей, уповаю за безграничное милосердіе Господа Бога.

Санчо очень внимательно выслушалъ все, что говорилъ гидальго о своихъ занятіяхъ и жизни. Находя, что человкъ этотъ велъ вполн богобоязненную жизнь, и полагая, что всякій проживающій такъ свой вкъ долженъ творить чудеса, оруженосецъ соскочилъ съ осла, поспшилъ схватить стремя господина въ зеленомъ плать, и со слезами на глазахъ, полный глубокаго умиленія, облобызалъ ему ноги нсколько разъ.

— Что ты, что ты, Господь съ тобой, что за поцалуи такіе — говорилъ изумленный донъ-Діего.

— Дозвольте, дозвольте мн лобызать васъ, говорилъ Санчо, потому что я вижу въ васъ перваго святаго, верхомъ на кон.

— Помилуй, какой я святой, отвтилъ гидальго, напротивъ — я великій гршникъ. Скоре — ты, мой другъ, судя по твоему умиленію и доврчивости, долженъ быть причисленъ къ числу праведныхъ.

Санчо вернулся наконецъ къ своему ослу, заставивъ улыбнуться самого меланхолическаго Донъ-Кихота и изумивъ донъ-Діего.

Рыцарь между тмъ спросилъ своего спутника, сколько у него дтей? замтивъ при этомъ, что одно, въ чемъ древніе философы, непросвтленные познаніемъ истиннаго Бога, постигали Его, это въ обладаніи богатствами природы и фортуны, во множеств друзей и добрыхъ дтей.

— У меня всего одинъ сынъ, отвчалъ Донъ-Діего, да и тотъ не особенно меня радуетъ. Не скажу, чтобы онъ былъ золъ, но онъ не такъ добръ, какъ я бы желалъ. Ему восемнадцать лтъ, изъ нихъ шесть послднихъ онъ провелъ въ Саламанк, изучая латинскій и греческій языки. Теперь же, когда ему слдовало приступить къ изученію другихъ наукъ, я увидлъ, что весь онъ до того погруженъ въ поэзію — если только она можетъ быть названа наукой — что я не вижу никакой возможности заставить его заняться изученіемъ права, или теологіи, этой царицы всхъ наукъ. Мн хотлось, чтобы онъ былъ избраннымъ въ нашемъ род, потому что, благодаря Бога, мы живемъ въ такомъ вк, когда внценосцы по царски награждаютъ извстныхъ своими добродтелями ученыхъ и писателей; я сказалъ добродтелями, потому что талантъ и наука безъ добродтели, это тотъ же перлъ въ навозной куч. Между тмъ сынъ мой проводитъ все время, разбирая дурно или хорошо выразился Гомеръ въ такомъ или въ такомъ то стих Иліады, такъ или иначе нужно понимать извстное мсто у Виргилія, и тому подобное. Гомеръ, Виргилій, Ювеналъ, Тибуллъ, Горацій и другіе древніе поэты овладли имъ окончательно. На нашихъ собственныхъ поэтовъ онъ, правду сказать, мало обращаетъ вниманія, хотя теперь у него голова идетъ кругомъ отъ одного четверостишія, присланнаго ему изъ Саламанки, на которое онъ долженъ написать цлое стихотвореніе, если не ошибаюсь, на конкурсъ.