Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2 (др. издание)

— Такихъ, пожалуй, немного, возразилъ Донъ-Кихотъ. Но скажите пожалуйста: какими это стихами вы такъ заняты, и, какъ передахъ мн вашъ отецъ, озабочены, въ настоящую минуту? Если вамъ предстоитъ развить какую-нибудь заданную тему, то я кое что понимаю въ этомъ дл, и очень быхъ бы радъ взглянуть на вашъ трудъ. Если вы пишете стихотвореніе на конкурсъ, то постарайтесь получить второй призъ, потому что первый всегда дается или знатности, ими по протекціи, между тмъ какъ второй — есть призъ таланта, и вторымъ тутъ ужъ становится третій, а настоящимъ третьимъ будетъ едва ли не первый. Подобно степенямъ, даваемымъ въ вашихъ университетахъ. И однако самое названіе первый — это великая вещь.

До сихъ поръ, подумалъ Лорензо, онъ не похожъ на полуумнаго, посмотримъ, что дальше будетъ. «Вы кажется посщали университеты?» сказалъ онъ, обращаясь къ Донъ-Кихоту; «скажите пожалуйста, по какому факультету вы шли?»

— По факультету странствующаго рыцарства, отвтилъ Донъ-Кихотъ. Рыцарство не уступаетъ поэзіи, и даже, быть можетъ, возносится надъ нею.

— Объ этомъ факультет я право ничего не слыхалъ, отвчалъ донъ-Лорензо.

— Это факультетъ, на которомъ проходятся вс науки міра, сказалъ рыцарь. Мы должны быть юристами, знать юриспруденцію к законы собирательные и распредлительные, чтобы каждому отдавать то, что принадлежитъ ему. Странствующій рыцарь долженъ быть богословомъ, чтобы знать догматы исповдуемой имъ римско-католической религіи, и поучать въ нихъ тхъ, которые потребуютъ того. Онъ долженъ быть врачемъ, и въ особенности ботаникомъ, чтобы умть отыскать, среди пустынь и необитаемыхъ мстностей, цлебныя травы для своихъ ранъ, потому что онъ не долженъ и не можетъ надяться всюду находить кого-нибудь для перевязки ихъ. Онъ долженъ быть астрономомъ, чтобы по звздамъ опредлять время въ ночи, и знать гд, подъ какимъ градусомъ, въ какой стран свта, находится онъ. Онъ долженъ быть силенъ въ математик, потому что она можетъ понадобиться ему на каждомъ шагу, и не говоря уже о томъ, что разумется само собой, что истинный странствующій рыцарь долженъ быть украшенъ всми достоинствами украшающими духовную особу; я упомяну еще о нкоторыхъ мелочахъ; такъ, рыцарь долженъ умнть плавать какъ рыба Николай [7]; долженъ умть подковать, взнуздать и осдлать коня, и восходя выше и выше скажу, что онъ долженъ оставаться врнымъ Богу и своей дам. Онъ долженъ быть цломудренъ въ помыслахъ, благопристоенъ въ словахъ, добръ, благороденъ и щедръ въ своихъ дйствіяхъ, неустрашимъ въ опасностяхъ, терпливъ въ несчастіи, милосердъ къ страдальцамъ, обязанъ пребывать непоколебимымъ столбомъ и защитникомъ истины, за которую онъ долженъ всегда быть готовымъ положить свою голову. Изъ этихъ то великихъ и малыхъ качествъ образуется странствующій рыцарь. Скажите же теперь, милостивый государь: пустячная ли эта наука, образующая странствующаго рыцаря, и можетъ ли она стоять въ уровень съ самыми важными науками, преподаваемыми въ нашихъ училищахъ и академіяхъ?

— Еслибъ это было дйствительно такъ, какъ вы говорите, отвчалъ донъ-Лорензо, то о величіи этой науки не могло бы быть и спору.

— Какъ понимать ваши слова: еслибъ это было дйствительно такъ? спросилъ Донъ-Кихотъ.

— Да такъ, что я сомнваюсь, отвчалъ Лорензо, существовали ли когда-нибудь, а въ наше время и подавно, странствующіе рыцари, особенно украшенные столькими доблестями.

— Большая часть людей этого міра убждена подобно вамъ, что странствующихъ рыцарей никогда не было на свт, возразилъ Донъ-Кихот; и если бы небо не убдило, чудеснымъ образомъ, этихъ неврующихъ въ противномъ, то слова мои, какъ показалъ мн неоднократный опытъ, не послужили бы ни къ чему; поэтому я не намренъ теперь разсевать вашего заблужденія, раздляемаго вами со многими другими. Все, что я думаю сдлать, это просить небо, да просвтитъ оно васъ и убдитъ, какъ дйствительны и необходимы были странствующіе рыцари минувшихъ временъ, и какъ благотворно было бы появленіе ихъ въ настоящія. Но за грхи наши нын царствуютъ въ мір лность, праздность, изнженность и корысть.

Кажется милый нашъ гость начинаетъ заговариваться, подумалъ донъ-Лорензо, во всякомъ случа это въ высшей степени замчательный безумецъ, и съ моей стороны было бы глупо не признавать его такимъ.

Этимъ окончился разговоръ ихъ, и они отправились обдать.

Донъ-Діего спросилъ сына, что скажетъ онъ объ ихъ гост? «Я бы запретилъ всмъ врачамъ», отвчалъ донъ-Лорензо, «и всмъ переписчикамъ его дйствій изъять что либо изъ хаоса его безумія. Это удивительный безумецъ, у котораго выпадаютъ иногда чрезвычайно свтлыя минуты».

Обдъ вполн оправдалъ слова Донъ-Діего, говорившаго, что онъ любитъ угощать своихъ гостей здоровой, вкусной и питательной пищей. Но что въ особенности восхитило Донъ-Кихота, это удивительная тишина, царствовавшая во всемъ дом и длавшая его похожимъ на обитель иноковъ. Когда со стола сняли скатерть, возблагодарили Подателя всхъ благъ и обмыли руки, Донъ-Кихотъ попросилъ донъ-Лорензо прочитать ему стихи, написанные имъ на поэтическое состязаніе.