Поздняя осень в Венеции

Они лежат, как будто наготове
для действия последней заморозки,
один с другим, но друг для друга внове,
хоть личные приметы их не броски,

и жизнью ни один из них не сыт;

в карманах имена искали тщетно.
След раздраженья с губ у них не смыт,
хотя попытка смыть его заметна;

от этого стал только чище след.

Расчесывал им бороды служитель,
чтоб невзначай не испугался зритель;

посмертной удостоившись опеки,

закрыты веками глаза навеки
и смотрят внутрь теперь, а не на свет.

Заключенный

I. «Одно у меня движенье…»

Одно у меня движенье:
рукою тьму отстранять.
По мокрым камням скольженье,
и его не унять.

Стук — подобие трели.

Сердце мое давно
вторит этой капели
и смолкнет с ней заодно.

Капли все тяжелее.

Зверек ли в этой воде?
Где-то было светлее,
но позабыл я где.

II. «Представь, что мир окаменел вокруг…»

Представь, что мир окаменел вокруг,
все, чем дышал ты, что тебе светило,
а в этом камне даже не могила,
дыра для сердца твоего и рук.

А то, что будущим привык ты звать,

пульсацией сочти бесперебойной,
внутри тебя осталось раной гнойной,
упорно продолжая нарывать.

А прошлое как жалкий сумасброд,

над ним невольно твой смеется рот,
хоть раньше не смеялся недотрога.

Тюремный надзиратель вместо Бога

свой грязный глаз вперил к тебе в глазок.
И все же ты живешь. Твой длится срок.

Пантера Jardin des Plantes, Paris

Зверь ходит и не видит небосклона.
Не светит в клетке ни один предмет.
Везде для глаз препона миллиона
стальных полос, а дальше мира нет.

О вкрадчиво грозящая наружность,

вселенной безысходной теснота!
Танцует сила, вычертив окружность,
где в центре воля грезой занята.

Порой приподнимается завеса,

и некий образ, пойманный зрачком,
блуждает в дебрях мышечного леса,
где сердце съест его тайком.

Газель Gazelle Dorcas

Не рифма ли в магическом созвучье
двух слов ты вся, какой покорна вести
ты, безответная, когда на круче
лба твоего листва и лира вместе;

все прелести твои для нежных строк,

в которых слово — только лепесток
пугливой розы, и глаза смежить
приходится, чтобы могла ожить

ты перед ними; выстрелят вот-вот

четыре все твои ствола прыжками;
но слушает пока еще и ждет

твоя головка, поводя зрачками;

так, обернувшись озером лесным,
купальщица страшится вместе с ним.

Единорог