Читаем Поздняя осень в Венеции полностью

Поздняя осень в Венеции

Таившееся в зелени извлек,не знаю, что из листьев тихих вынули к потемневшему окну придвинул;вокруг молчанье. Разве что зуёк,иероним-отшельник средь пернатых,все так же окликает сумрак рощупорством звуков незамысловатых,но скоро в них свою расслышит мощь,подкравшись, ливень. Отступить от насготовы стены с темными углами,секретов наших сторонясь несмело.Обои в зале брезжут зеркалами,и кажется, что мигом свечерело,а в детстве страшен был вечерний час.

В зале

В нарядах камергерских господа;у них жабо — подобье облакови, называясь орденом, звездасияет из картинной темноты.Величественных ветрениц черты,чьи ручки намекают на мечты,изящны, как ошейник у болонки,и тут же знатоки, чьи вкусы тонки,любители старинных пустяков,которые чужим принадлежат.Портреты эти нас не сторожат,и поняли бы нас они едва ли;они, боясь однажды постареть,цвести для красоты предпочитали,тогда как мы мрачнеем, чтобы зреть.

Последний вечер
(Из семейных преданий госпожи Нонна)

И ночью мимо парка шли войска.Глаза в последний раз от клавесинаон поднял к ней. Она была близка,и в этом, кажется, была причинатуманящего в доме зеркалапредчувствия, сквозившего в зеркальныхчертах ее, тогда уже печальных,но тем прекрасней музыка была.В оконной нише, прячась в незаметном,ее так сердце билось в жесте тщетном,что прервалась его игра в ответ,и виделось в мерцаньи предрассветном,что кивер черный в зеркале бесцветномна голову был мертвую надет.

Портрет моего отца в юности

Подернут взор мечтательным туманом,ласкающим необозримый мир,где даль влечет к чужим, желанным странам,при этом, подтвержденный стройным станом,дворянский с аксельбантами мундир,и, опершись на сабельный эфес,готовы руки исчезать, как тот,кому принадлежат они, исчез,когда простер их к будущей пропаже,как будто соблазнительный оплотбыл вверен далью нашей тщетной страже,из глубины тускнеющий изгиб —вот-вот исчезнешь ты, дагеротип,в моих руках, чья участь, в общем, та же.

Автопортрет года 1906

Старинная, потомственная знатностьв строении надбровных этих дуг,синь глаз, не детский ли в глазах испуг,и мужественно-женственная статностьслужителя в отличие от слуг.Рот в виде рта, которого недугне омрачил еще, но вероятностьвысказыванья крепнет, а превратностьсудьбы на лбу напишется ли вдруг?Пока еще лишь чаянье — залогсвершенья или, может быть, страданья,предмет неутомимого гаданья,но зреют вещи до преобладанья,и замысел в действительности строг.