Там, где были ввергнутые в ясность,примерещившийся вдругпоявлялся и при нем опасностьс блеском угрожающим вокруг,и вступил он в эту сферу тоже,подавая веер герцогине,только что упавший по причинетайного желания его же,так что в нише мешкал он оконной,где виднелись парки далью сонной,а за карточным столом успехвыпадает воле непреклонной;выиграл и, взоры всехпривлекая, держит их упорно,нежность и сомненье лучше знаяв зеркале, где чувство непритворно,так что ночь без сна очереднаядлится, не давая отдохнуть,будто розы в сумерках прозрачных —матери его детей внебрачных,и растить их нужно где-нибудь.
II. «Вместо дней не наступивших воды…»
Вместо дней не наступивших водыв подземелье хлынули к немучерез угрожающие ходы,чтобы он ударился о своды,вечно погруженные во тьму;и припомнил он свое былоеимя, именам теряя счетв беге жизней, в сумеречном рое,ускоряющем полетв приближеньи жизней со смертями,и, такими грозными гостямиокруженный, он одинсреди жизней, пусть неутоленных,теплых до сих пор, уже продленныхнад скоплением руин,и хоть он, дрожа, страшился гневаоживающих картин,мнилось, любит его королева,он в ее объятьях властелин.И в который раз прельщала сложность,отроческая неосторожность,отрекающаяся потомот шагов, суливших лишь надлом,и всегдашний был таков зачин,потому что дальше склеп и прах,но, не чуждый веяньям тревожным,продолженьем все-таки возможнымтот же воздух снова пах.
Выучка сокола
Государю тайн привычных мало.В башне, где давно померк закат,видел канцлер: кесарь тороватна труды; стремглав перо писалосмелый царственный трактат,через каллиграфа возвещая,как ходил ночами кесарь в зале,тварь, настороженную вначале,к будущему действу приобщая,чтобы хищник превозмог испуг,так что государю недосуг,или сердце не было готововслушиваться в музыку былого,глубоко глубинный звукотвергая ради молодогосокола, чью кровь и чью заботузабывал он, предвкушая дичь;и рукоплескали все вельможи,сам он возносился, с птицей схожий;сокол же взлетал, как ангел Божий,чтобы, в небе завершив охоту,цаплю прямо в воздухе настичь.